– Да.
Я снял левый ботинок. Под ним тоже было все в порядке. Если уж начал, то приходится заканчивать. Чтобы быть последовательным, снял носок и засучил подштанники. Ни один волосок на ногах Чебоксарова не обгорел, ноги были розовые и чистые как у младенца. Симулянт проклятый.
– У тебя, кальсоны из стекловаты, что ли?
– Почему?
– Ноги как из сейфа.
– А что он делал этот мужик? – перебил меня Полупан.
– Лежал.
– Где?
– На диване.
– Лежал и все?
– Да.
– Живой?
– У меня не было времени его рассматривать.
– А глаза у него были открытые? – спросил Спарыкин.
– А почему ты его не вытащил? – одновременно с ним поинтересовался Полупан
– Слушайте, прекратите задавать долбоебские вопросы, – попросил я. – Мы сами еле ноги оттуда унесли. На кой хер нам спасать похитителей?
Приехали врачи. Двое в белых халатах подбежали к нам и поставили в снег носилки. Чебоксаров, стремительным броском мангуста, ринулся к ним, упал на брезент, вытянул ноги и изобразил на лице высшую степень блаженства.
– Че ты разлегся? – спросил я.
– Вот именно, не для тебя носилки, – поддержал меня Полупан. Ему было тяжело держать мою дочь.
– Освободи место для девочки, – приказал полковник.
Колька нехотя сполз с носилок. Полупан положил туда Маринку.
– Она жива? – спросил парень в белом халате.
– Это мы должны спрашивать у вас, – зло сказал Чебоксаров.
– За такие вопросы я тебе нос откусить могу, – сообщил я.
– Я санитар, – привел веский довод в свое оправдание паренек.
Двое медиков подняли Маринку и понесли ее к машине. Я поплелся за ними. В «скорой помощи» сидела женщина в годах. Она склонилась над моей дочерью, потрогала ее, посмотрела в глаза, потом взяла за кисть.
– Что с ней? – спросил я.
– По-моему, она просто спит, – предположила врач после долгой паузы. – Пульс ровный, дыхание тоже.
– Как это?
– Очень просто. Ей чего-то подмешали,или дали понюхать. Думаю, ничего страшного. Выспится и все будет нормально. На всякий случай поставим стационарный пост. У вас деньги есть?
– Зачем?
– Медсестре. Чтобы сидела не отрываясь.
– Сколько?
– Дайте рублей пятьсот.
– Поеду с вами, – сказал я и дал ей бумажку.
– В этом нет необходимости. Все будет хорошо. Приходите завтра. Больница скорой помощи, в реанимацию. Опять эта больница!
Приковылял Чебик.
– Мне тоже нужно в госпиталь, – сообщил он.
– Зачем? – спросила врач.
– У меня ноги обгорели и ушибы везде.
– Ничего у тебя не обгорело, кроме штанин – не согласился я. – Ноги как ноги.
– А может, я сломал что-то? Нужно сделать рентген и всякое такое.
– Слушай, успокойся, тут всего одни носилки, ты не влезешь.
– Мы можем вызвать по рации еще одну машину, – выразила готовность помочь женщина.
– Не надо, спасибо, – поблагодарил я.
– А вдруг я заболею? – упрямо твердил Чебоксаров.
– И что? Умрешь что ли?
– А вдруг?
Мне бы, конечно, как всегда промолчать, но я не выдержал:
– Знаешь, от чего ты умрешь?
– От чего?
– От лучевой болезни.
– Это почему? – испуганно спросил Колька.
– Ты так часто делаешь рентген, что уже давным-давно схлопотал приличную дозу.
– Я думал, что рентген безвреден! – пробормотал он в ужасе. – Мне врачи ничего не говорили!
– Ты все время у разных облучаешься. Откуда им знать, сколько раз в месяц ты делаешь снимки.
Это известие привело Кольку в состояние шока. Он даже забыл про то, что ему нужно в больницу. Скорая уехала. Подошли Полупан и Спарыкин.
– Там труп, – констатировал полковник.
– Обгорел не сильно, – добавил Полупан. – По описанию соседей вроде похож на хозяина дома. Между прочим, бывший мент. Уволен из органов за превышение должностных полномочий. Парни его уже пробили.
– Пока ничего не понятно, – продолжил Спарыкин. – Будем работать дальше. Слава богу, Маринка жива.
– Вопреки вашим идиотским действиям, – подал голос Чебоксаров.
Я стрельнул у Полупана сигаретку и с наслаждением закурил. Я теперь ничего не боялся. Правда, не до конца очистившиеся легкие стали сопротивляться дыму, и после третьей затяжки я надолго закашлялся.
Вокруг нас стали собираться какие-то непонятные люди. Соседи, прохожие, усталые пожарные и даже один репортер. Опять пошел снег.
Мне стало холодно. Я подхватил с земли дубленку и напялил ее, подняв воротник.
