– Я не понимаю смысла этого разговора, – прервала я ее рассуждения, – Я пришла сюда не для того, чтобы распинаться о причинах, заставляющих меня сжимать меч.
– О, извини, Дриана. – неловко улыбнулась Анаира, – Я так увлечена своими домыслами, что попыталась сразу же взять быка за рога. Понимаешь, весьма вероятно, что скоро мне предстоит идти в бой, а я не уверена в правильности этого деяния. Поэтому я желала выслушать те аргументы, которые позволяют тебе жить с чистой совестью.
– Почему ты думаешь, что я обладаю достаточной степенью убежденностью в собственной правоте, – попыталась я отшутиться. Слишком близко этот диалог подходил к тому, что меня мучало на протяжении ряда лет.
– Я поведаю тебе эльфийскую мудрость, – вдумчиво сказала Анаира, – Когда ребенок рождается, в его душе уже тлеет искра правды, только его правды. Взрослея, дитя подпитывает истину все новыми убеждениями и воззрениями на жизнь, и вот внутри у него загорается огонь. Если человек не испугается отстаивать свою правду, то огонь переродится в пламя, которое будет пока пожирать только душу говорящего. И если лишь личность окажется достаточно смелой, если она не побоится взять на себя ответственность за судьбы других индивидов, то пламя превратит человека в пылающую путеводную звезду, ведущую за собой остальных, являющую собой цель пути. Но не ведет ли эта дорога к пропасти? Мое имя означает "мерцающая", и оно соответствует внутренней сути. Я не имею сил и права вести за собой остальных, пока сама не уверую в правильности своего выбора. Поэтому мне так нужен твой совет.
– Моя душа более не пылает, Анаира, – с болью и горечью в сердце признала я, – Ты выбрала плохого советчика в помощь. Я уже ни в чем не уверена.
– Но ты ведь продолжаешь сражаться, – пылко воскликнула девушка.
– Только во имя друзей, – ответила я и устремила взгляд за горизонт, – Знаешь, Анаира, когда-то давно я решила для себя одну очень важную вещь. Вероятно, она покажется кощунственной для тебя, но все же… Действительно, добро не может быть с кулаками. Это зло, которое, к сожалению, часто необходимо. Но задумайся: самая нужная профессия в городе – это чистильщик сточных канав. Без людей, выполняющих подобную грязную и унизительную работу, города давным-давно захлебнулись бы в нечистотах. Ее невозможно выполнять в чистеньких рубашках. Вот так и добру иногда следует надевать на свои белые одеяния черный халат смерти и наводить порядок. Ты возразишь, что этим лишь приумножается несправедливость мира. Но если передо мной стоит человек, убийства и злодеяния которого невозможно остановить иначе, как убив его, то я без колебаний подниму меч. Каждая кара должна быть соразмерна преступлению.
– У тебя страшные убеждения, – с ужасом произнесла девушка.
– Они выстраданы кровью, – глухо ответила я, но, посмотрев в ее невинные глаза малютки, еще не замутненные жаждой насилия, добавила, – Сражаться за добро с оружием в руках могут лишь люди, которым жизнь дала право на это. Анаира, ты не создана для ужасов войны. Я хочу посоветовать тебе найти человека, душа которого нуждается в спасении, и помогать ему добрым словом и благим примером. Пусть воюют другие, которым нечего терять в этой жизни.
– Наверное, ты права, – с облегчением согласилась эльфийка, – Я действительно вряд ли смогла поднять меч на живое существо, даже если оно является исчадием зла.
Я удалялась от девушки с тяжелым сердцем. Анаира ни на миг не усомнилась в моей уверенности. Она не знала, какой червь сомнения гложет мою душу, и, вероятно, никто не познает напряженность моих внутренних монологов.
– Дриана, – таинственно выглянул из-за дерева Леон, – Ты не забыла о назначенной схватке со мной.
– Так ты это всерьез, – очнулась я от раздумий, – А я думала, ты повыпендриваться решил перед эльфами.
– Ну и словечки у тебя, – раздраженно фыркнул атлант, – Так значит сегодня на закате у реки. Придешь, не испугаешься?
– Вот еще. Конечно, буду, – заверила я его, недоумевая по поводу причин вызова на дуэль.
