И едва Ингвиль подумала об этом, как что-то с силой толкнуло ее в грудь, словно морская волна накатила. Уже знакомое пугающее ощущение провала в пустоту охватило ее, перед глазами вспыхнули, расцвели, понеслись шумным потоком вереницы неясных видений; она слышала тяжелую поступь великана и дрожь земли под ногами, в бурном море плясали на волнах десятки кораблей, и толпы духов-двойников носились над темной водой, незнакомые голоса в чужой гриднице кричали славу кому-то, мечи бились о щиты в Долине Тинга, но кого они одобряли, кого проклинали?
Схватившись за голову, Ингвиль села, почти упала на землю, не сознавая, где она и кто она. Целый мир, зéмли и годы разом вошли в ее душу. Нестерпимая тяжесть придавила ее к земле. Если таков он, чудесный дар ясновидения, то какой же человек его выдержит?
«Хороший хозяин каждому работнику дает задание по силам! – вдруг вспомнился ей голос бабушки. – Так и боги. Они не возлагают на плечи людей непосильного бремени – только то, что по силам. А если не знаешь своих сил, ищи – и найдешь».
Ингвиль открыла глаза. Она сидела на земле, на влажном от росы мху с мелкой травой, прислонясь плечом к черному округлому боку стоячего камня, трезво-холодному в этот ранний час. Чтобы узнать, где будет солнце в переломный день года, нужно сначала узнать, откуда смотреть. Чтобы узнать цель и смысл своей судьбы, нужно сначала узнать себя. Ингвиль сделала только первый шаг на этом пути, и от трудности его у нее подогнулись ноги.
Красивый корабль отошел от берега. Блестели под солнцем мокрые лопасти весел – гребцы вели «Тюленя» на широкий простор, туда, где его подхватит ветер. Ингвиль уже не видела Хродмара, но вместо прежнего отчаяния и пустоты вдруг ощутила в сердце стойкое тепло. Пусть сейчас им приходится расстаться – душа ее всегда будет с ним.
Она вытерла лицо, поднялась и поспешно вышла к самому берегу. «Тюлень» проходил мимо нее, она смотрела сверху и видела каждого человека на скамьях. Хродмар поднял голову и увидел ее. Руки его лежали на весле, но он кивнул ей, улыбнулся издалека. Ингвиль подняла обе руки над головой и широко помахала ему. Она будет его ждать. И какие бы пугающие видения ни бросал ей ее нежданно обретенный дар, она будет верить в добрую судьбу. Если не верить, то и жить станет незачем.
Прищурившись, Хродмар всматривался в знакомые очертания берега. Уже отчетливо был виден Дозорный мыс, стороживший горловину Аскефьорда, а на мысу мелькало неясное движение: их тоже заметили. Раньше лучшими в дружине Моди глазами обладал Геллир. Теперь же Геллир по старой памяти еще сидел на своей скамье, со своим длинным носовым веслом, к которому за долгие годы привыкли его сильные руки, но веки его были опущены над мертвыми, навек погасшими глазами. Лицо хирдмана хранило спокойное выражение, но он не мог не думать о том, что сидит на весле, как видно, в последний раз.
Ездить может хромой,
безрукий – пасти,
сражаться – глухой;
даже слепец
до сожженья полезен —
– так говорил Повелитель Битв. Хродмар вспомнил рассказ об одном хирдмане, который, лишившись в бою ноги, продолжал сражаться, опираясь коленом о корабельную скамью. Человек с любым увечьем может найти себе применение – но и сам Один не нашел достойного дела для слепца. На что годится ослепший воин? Только складывать саги о прошлых походах и подвигах, чтобы долгими зимними вечерами заставлять слушателей дивиться чужой доблести, пробуждать в сердцах мальчишек нетерпеливую жажду воинской славы и тяжко терзать собственную душу. «Кто больше всех имел, тот больше и теряет», – сделал вдруг Хродмар горькое открытие.
Берег быстро приближался, и на сердце Хродмара посветлело от осознания близости дома. Самые трудные дороги легче для того, кто в конце их видит огонь родного очага.
С Дозорного мыса уже поднимался столб густого дыма – знак о прибытии корабля. Обойдя мыс, «Тюлень» вошел в Аскефьорд. Здесь они были почти дома, хотя по самому фьорду предстояло плыть еще довольно долго – от горловины до вершины был целый день пешего пути. Для обороны это место было довольно удобно: в прибрежных скалах имелось лишь пять низких песчаных площадок, годных для причаливания крупного корабля. Возле каждой из них стояло по усадьбе знатного хёльда, одного из тех, кто был среди первых жителей этого древнего места. Усадьба Бьёрндален, где родился Хродмар, тоже принадлежала к этим «стражам причалов». На зеленых лужайках между скалами стояли дворики бондов и рыбаков, везде качали верхушками сосны и ели – довольно густо населенный Аскефьорд сохранил очень много леса, и его берегли как защиту от суровых ветров.
