– Зато я не уверен, что он ничего не сделал тебе! – резко ответил Виги. Он давно заподозрил, что племянник Моди привлекает Ингвиль не только как больной, нуждающийся в ее заботе, но раньше ему было стыдно сознаться в своих подозрениях. – С тех пор как эти фьялли здесь, ты от них не отходишь, как будто все они – твои братья! После праздника я уеду, но даже если бы я уехал месяц назад, то потерял бы немного! Ты бы и не заметила! С того самого дня я тебя почти не видел! Ты даже ночевать не всегда возвращалась в усадьбу, а мне запретила приходить сюда!
– Глупый! Ведь я боялась, что ты заразишься! Двадцать семь человек умерли, ты понимаешь, умерли! Я не хотела, чтобы конунг лишился наследника!
– А сама ты, я вижу, не боялась заразиться! – запальчиво отвечал Виги. – Даже сейчас, в последний мой вечер здесь, ты сидишь с этим…
– Так ты, оказывается, сын конунга! – удивленно, но без робости протянул Хродмар. – Странно! У нас сыновья конунгов умеют владеть собой. Ни один из сыновей Торбранда конунга не задирает гостей, хотя им всего девять и одиннадцать лет.
– Ты не мой гость! – с вызовом ответил Виги. – И я…
– Зато он мой гость! – решительно перебила его Ингвиль и встала между ними. – И если ты, Виги сын Стюра, хоть немного дорожишь моей дружбой, то сейчас же прекратишь эту нелепую ссору. Ты ведешь себя недостойно! Ты слишком много пива выпил за столом!
– Ага, а он ведет себя достойно! – яростно воскликнул Виги. Заступничество Ингвиль разожгло его ревность, и он уже не способен был осознать, как мало эта перепалка украсит его в ее глазах. – Кто он такой! Ты его знаешь неполный месяц, а заступаешься за него как за родного брата! Ты с ума сошла! Ты посмотри, на кого он похож!
– Он не трогал тебя!
– Да, он не трогает мужчин! Он трогает только женщин! Думаешь, я не видел, как он хватал тебя за руки? А что было до того, как я пришел? Теперь же он просто прячется за твоей спиной! Узнаю доблесть фьяллей!
Ингвиль услышала за спиной вздох, а потом ладони Хродмара мягко легли ей на плечи и бережно, но решительно отодвинули ее в сторону.
– Оскорбляя меня, ты не прибавляешь себе чести, визгливый щенок, – спокойно сказал Хродмар. – Это я переживу. Но когда ты своим дурным языком пытаешься опорочить честь йомфру Ингвиль…
Виги сжал кулаки и подался вперед. Ингвиль ахнула: она помнила, с каким трудом Хродмар сегодня утром дошел от своей лежанки до порога. И ее поразила уверенность, с какой он шагнул навстречу Виги. Кажется, впервые она увидела его во весь рост со стороны; сейчас лица его было не видно, и никто не подумал бы, что он едва оправился после тяжелой болезни. Гордость заставила его собрать в кулак все силы, накопленные за прошедшие дни. Быстрым и точным движением он поймал руку Виги, занесенную для удара, и сильным толчком опрокинул его на песок. Все-таки он был на семь лет старше и обладал опытом, который Виги только предстояло получить.
– Нет, стойте! – Очнувшись, Ингвиль бросилась вперед. – Прекратите! Виги! Опомнись! Не сейчас! Уймись, иначе ты от меня больше ни одного слова в жизни не услышишь, клянусь богиней Фригг!
Виги поднялся на ноги, закусив губу и сжимая ладонью запястье другой руки. Его глаза горели таким бешенством, какое Ингвиль видела один раз в жизни, – в глазах берсерка Гроди Снежной Бороды. Она снова встала между ним и Хродмаром, и теперь ему уже не удалось бы ее отодвинуть.
– Мало чести… – задыхаясь, выговорил Виги и с ненавистью посмотрел на Хродмара. – Потом скажут… Потом, когда ты окрепнешь и возьмешь свое оружие…
– В любой день, когда ты сочтешь нужным, – ответил Хродмар, дыхание которого тоже прерывалось: он был еще слишком слаб. – Моим врагам не приходится долго меня искать. А когда найдут, многие начинают жалеть об этом.
– Полгода тебе хватит?
– Да, через полгода никто не упрекнет тебя в том, что ты бился с больным, – согласился Хродмар. – Мы встретимся с тобой в первый день праздников Середины Зимы. Назови место.
– Здесь! – Виги криво усмехнулся и сплюнул на песок. – Зачем искать другое?
– Один и Тор пусть будут свидетелями. – Хродмар вынул из-под рубахи маленький серебряный молоточек-торсхаммер, один из тех амулетов, какие носят на груди все мужчины племени фьяллей. – Если только я буду жив и вправе распоряжаться собой – я буду здесь.
