Стюр конунг вздохнул с облегчением. Условие победы – привлечь слэттов в качестве союзников – не казалось таким уж сложным.
Вслед за ним и остальные перевели дух, стали переговариваться. На площадку святилища повели быков, Сиггейр снова принялся колоть жертвенных животных. Скоро потоки дымящейся темной крови залили весь камень и на нем уже не видна была та руна, которую начертил жрец.
Весь день собравшиеся на тинг пировали в святилище, поедая мясо жертвенных животных, Сиггейр пел сказания о доблести Тюра. Уже темнело, когда конунг и его приближенные вернулись из Тюрсхейма. Люди разошлись по усадьбам и землянкам, чтобы немного передохнуть перед вечерними пирами. Каждый из хозяев на Остром мысу стремился устроить пир побогаче, каждый звал к себе гостей. Конунг пировал сегодня у Лейрингов, а завтра его будет принимать Адильс хёльд из усадьбы Железный Пирог, стоявшей чуть дальше от моря.
Ингвиль умывалась, Бломма готовила ей новую одежду для пира вместо забрызганной кровью, в которой она была в Тюрсхейме. Зная, конечно, освящающую силу жертвенной крови, Ингвиль все же с трудом переносила этот обряд – ее мутило от сладковатого запаха и липких пятен на руках и на лице. Она усердно протирала мокрыми пальцами волосы, стараясь смыть темные пятнышки.
– Ты еще не одета, дочь моя? – расслышала она за плеском воды голос отца.
Отняв мокрые ладони от лица, Ингвиль увидела Фрейвида. Он стоял возле занавеси, а из-за спины его поблескивало несколько пар любопытных глаз. Хёвдинг шагнул в закуток и опустил за собой занавес, чтобы хирдманы не слишком пялились на его дочь, бывшую в одной рубашке.
– Одевайся получше, – сказал он и опустился на край лежанки. Другого сиденья здесь не было, ворох цветной одежды был навален прямо поверх одеяла, и Фрейвид сел осторожно, чтобы ничего не помять. – Я дам тебе еще одно украшение. – Он вынул из-за пазухи небольшой сверток в платке.
У Ингвиль дрогнуло сердце – она сразу догадалась, что там. Не желая показывать отцу смущения и тревоги, она схватила полотенце и принялась вытирать лицо и шею.
Фрейвид развернул платок, и Бломма ахнула. Он еще никому в доме не показывал своей последней добычи, даже фру Альви, а Бломма и вообразить не могла такое сокровище, какое держал в руке хёвдинг.
– Наверное, это выковали свартальвы! – пробормотала она, изумленно глядя на золотого дракона с белыми звездочками в глазах.
Ингвиль опустила полотенце. Она не решалась спорить с отцом, но принимать обручье ей вовсе не хотелось. Она вспомнила пастбище возле Кремнистого Склона, россыпь темных валунов, дикое лицо Хёрдис и ее неразборчиво-яростный крик, долетевший до них с Асольвом из-за можжевеловых кустов. Если она хоть немного знает свою сводную сестру, то Хёрдис призвала страшные проклятья на головы всех тех, кто прикоснется к отнятому у нее Дракону Судьбы.
– Зачем мне это, отец? – тихо спросила Ингвиль. – Большие сокровища часто приносят одно горе, а у меня достаточно украшений и без него.
– Это верно. – Фрейвид кивнул, держа обручье в ладонях. – Но все же тебе понадобится подарок для Виги ярла. Я говорил с конунгом. Сегодня на пиру будет объявлено о вашем обручении, и тебе придется подарить жениху нечто достойное его высокого рода. А лучше этого и не придумаешь. Едва ли хоть один конунг квиттов получал от своей невесты что-то подобное.
Ингвиль была так изумлена, что села прямо на разложенные одежды и уронила на колени влажное полотенце.
– Обручение? Какое? Кого? – бормотала она, глядя на отца с недоумением и ужасом и еще надеясь, что ослышалась или чего-то не поняла. – Но как же? Как же я могу с ним обручиться? Ведь у меня уже есть…
– Ты не обручена, дочь моя, и свободна выбрать себе в мужья любого достойного человека, – с подчеркнутой уверенностью поправил ее Фрейвид. – Да, я обещал отдать тебя тому фьяллю, но сговора не было, а он с тех пор показал, как мало считается с обетами дружбы. Я думал, ты сама поняла цену его обещаний. Он подарил мне обручье, – Фрейвид поднял руку, где блестела полоска узорного серебра, – но вскоре явился с мечом, чтобы отнять и свои подарки, и мою жизнь! Ведь Хёрдис рассказывала, что и Хродмар сын Кари, и его родич Моди были среди тех, кто спалил наш Прибрежный Дом. Если бы боги не предупредили нас и мы не ушли в Кремнистый Склон, сейчас ты, возможно, была бы рабыней этого фьялля и твои дети от него стали бы зваться детьми рабыни. После их набега ни один человек не упрекнет нас в том, что мы отказались от своего слова, как он отказался от своего. Ты разумная девушка и сама должна это понять.
