Библия: Биография книги - страница 54
В основе их мистического мидраша лежал талмудический рассказ о четырёх мудрецах, вошедших в «сад» (пардес)[421]. Поскольку один рабби Акива пережил это опасное духовное путешествие, каббалисты провозгласили, что их метод толкования писания, который они назвали пардес, восходил к нему и являлся единственной безопасной формой мистицизма[422]. Они были убеждены, что их метод изучения Торы ежедневно уносит их в «рай»[423]. Слово пардес было акронимом четырёх слов, обозначавших разные уровни понимания писания: пшат — буквальный смысл, ремез — аллегорический, дараш — моральный, назидательный, и сод — мистическую кульминацию изучения Торы. Пардес был обрядом посвящения, который начинался с пшат и поднимался до неизречённой высоты сод. Как было ясно из рассказа о входе мудрецов в Пардес, это путешествие было под силу не каждому, а лишь прошедшей специальное посвящение элите. Первые три формы мидраша — пшат, ремез и дараш — уже использовались Филоном, раввинами и философами, так что каббалисты давали понять, что их новая духовность находилась в соответствии с традицией, но в то же время предполагали, что их собственное нововведение — сод — являлось её завершением. По-видимому, принадлежность их опыта к еврейской традиции была для них настолько очевидной, что они даже не подозревали ни о каком разрыве с основной тенденцией[424].
Каббалисты создали убедительный синтез[425]. Они оживили мистический элемент древней иудейской традиции, который раввины и философы преуменьшали или пытались искоренить. Они также черпали вдохновение в гностической традиции, которая снова проявилась в различных мистических движениях мусульманского мира, по-видимому, хорошо им знакомых. Наконец, каббалисты разрабатывали намеченную философами концепцию о десяти эманациях Божества, связывавших каждый элемент в цепи бытия. Откровение отныне перестало быть мостом, переброшенным через онтологическую бездну, — оно длилось постоянно для каждого человека. Акт творения не произошёл когда-то в отдалённом прошлом, но был вечно длящимся событием, в котором каждый человек мог принять участие.
Каббала, вероятно, имела под собой большее духовное обоснование, нежели любая другая форма мистицизма. Её «библией» стала книга Зохар, «Книга Сияния», которая, по всей видимости, была создана Моисеем Леонским, хотя и была написана в форме романа второго века н. э. о новаторской мистической доктрине рабби Симеона бен Йохая, который скитался по Палестине, обсуждая со своими спутниками Тору, «открывающуюся» после его толкования прямо в божественный мир. Изучая писание, каббалист погружается в текст и в самого себя, уровень за уровнем, и в то же время восходит к источнику всего сущего. Каббалисты соглашались с философами в том, что слова не могут передать необъяснимую, находящуюся за пределами нашего понимания сущность Бога, но верили, что, хотя познание Бога невозможно, его можно обрести в символах священного писания. Они были убеждены, что Бог оставил им намёки о своей внутренней жизни в тексте Библии. Своё мистическое толкование каббалисты основывали на этом, создавая мистические рассказы и драмы, вскрывавшие пшат, буквальный смысл текста. Их мистическая интерпретация находила в каждом стихе писания эзотерическое значение, описывавшее тайны божественной сущности.
Каббалисты называли глубинную сущность Бога Эйн-Соф («Бесконечный»). Эйн-Соф непостижим, это имя даже не упоминается в Библии и в Талмуде. Эйн-Соф не является личностью, поэтому более точно обозначать Эйн-Соф как «оно», а не как «он». Однако непостижимое Эйн-Соф открылось человечеству в то же время, когда им был сотворён мир. Оно вырвалось из своего недоступного укрытия, словно огромное дерево, давшее побег, ветви и листья. Божественная жизнь достигла самых широких сфер, пока не заполнила собой всё сущее, но само Эйн-Соф оставалось скрыто. Оно было корнем дерева, источником его прочности и жизненной силы, но источником всегда невидимым. То, что философы называли атрибутами Бога — сила, мудрость, красота, разум, — проявлялись таким образом, однако, у каббалистов эти абстрактные качества превратились в активно действующие силы. Подобно десяти эманациям философов, они раскрывали различные аспекты неизмеримого Эйн-Соф и становились более реальными и более постижимыми по мере приближения к материальному миру. Каббалисты называли эти десять сил, внутренние измерения божественной души, сфирот («числа», «исчисления»). Каждая сфира имела своё собственное символическое имя и представляла собой один этап раскрытия Эйн-Соф, при этом они не являлись «частями» Бога, но вместе составляли великое Имя, неизвестное людям. Каждая сфира заключала в себе всю тайну Бога под своим особенным именованием.
