Библия: Биография книги - страница 36
Тосефта, «дополнение» к Мишне, была составлена в Палестине между 250 и 350 гг. н. э.: это комментарий к Мишне, примечание к примечанию. Сифра (мидраш на книгу Левит), также написанная в Палестине примерно в это же время, была попыткой изменить эту тенденцию, которая, казалось, уводила евреев от Танаха и, соответственно, стремилась подчинить устную Тору письменной. Однако два Талмуда показали, что еврейский народ не был склонен идти по этому пути. Иерусалимский Талмуд, также известный как Иерушалми, был завершён в начале пятого века в Палестине, в крайне тяжёлый для еврейской общины период. Само слова «талмуд» означает изучение; но Иерушалми изучал не Библию, а Мишну, хотя он и частично отказался от той гордой независимости от Танаха, которая постулируется в Мишне[299]. В иерусалимском Талмуде чаще приводятся цитаты из Библии и чаще требуется подтверждение положений закона текстами из Писания, — хотя Библия никогда не становится единственным авторитетом в том, что касается законодательства. Судебные прецеденты включают в себя не только правила, но и фактические обстоятельства, и Танах не мог предоставить всю необходимую информацию. Тем не менее, одну шестую Иерушалми составляют толкования Священного Писания и рассказы о великих раввинах, что позволяет смягчить огромный свод законов.
Возможно, тяжёлые условия жизни в Палестине помешали завершить иерусалимский Талмуд, который, вероятно, следует рассматривать как неоконченное произведение. Однако в течение шестого века евреи в Вавилоне создали более полный и совершенный Талмуд[300]. Между раввинами Палестины и Вавилона происходит постоянное общение. Персидские правители отличались большей терпимостью, чем христианские императоры, так что евреи Вавилона пользовались свободой решать свои собственные дела под властью официально назначаемого эксиларха. По мере того как палестинское еврейское сообщество приходило в упадок, Вавилон становился интеллектуальным центром еврейского мира, и в вавилонском Талмуде, также называемом Бавли, ощущается спокойная уверенность, которая отражает эти более благоприятные обстоятельства. Этот Талмуд впоследствии стал ключевым текстом раввинского иудаизма. Подобно Иерушалми, он содержал комментарий (гемару) к Мишне, но не пренебрегал и Танахом, который использовался для аргументации положений устной Торы. В каком-то смысле Бавли был похож на Новый Завет: авторы-редакторы также считали его завершением еврейской Библии — новым откровением для изменившегося мира[301]. Подобно Новому Завету, вавилонский Талмуд был весьма избирателен в своём подходе к более ранним писаниям, его составители отбирали лишь те отрывки из Танаха, которые они считали полезными, и игнорировали всё остальное.
Вавилонский Талмуд последовательно комментирует Мишну, трактат за трактатом. Гемара охватывает не только Библию, но и мнения раввинов, легенды, историю, богословские размышления и правовую информацию. Этот метод побуждал ученика сводить вместе письменное и устное предание, так что они смешивались у него в уме. Бавли включал значительное количество материалов более ранних, чем Мишна, но большая часть его содержания была новой, что расширяло кругозор ученика, меняя его представления и о Мишне, и о Библии. Бавли относился с почтением к старым текстам, но никогда не считал их священными и неприкосновенными. В своих комментариях авторы-редакторы иногда изменяли законодательство Мишны, противопоставляли одного раввина другому и указывали на серьёзные пробелы в аргументах Мишны. То же самое они делали и с Библией, отмечая пропуски в библейских текстах[302], высказывая предположения, о том, что должны были бы сказать боговдохновенные авторы[303], и даже заменяя библейский закон своими собственными, более близкими им правилами[304]. Будучи прочитанной в сопоставлении с вавилонским Талмудом, Библия преображалась точно так же, как Новый Завет влиял на понимание Ветхого Завета христианами. Если библейские тексты включались в гемару, они никогда не обсуждались сами по себе и в контексте Библии, но всегда прочитывались с точки зрения Мишны. Как объяснял рабби Абдини из Хайфы, раввины были новыми пророками: «С того дня, как храм был разрушен, пророческий дар был отнят у пророков и дан мудрецам»
