В этой бумаге говорится, что США на сегодняшний день является единственной супердержавой, и что необходимо приложить все усилия, чтобы удержать эту позицию. Значит, наша армия должна быть больше и лучше экипирована, чем армии любых пяти стран мира, собранных воедино. И в настоящее время мы готовим такую армию.
Значит, надо разместить наши войска во всех узловых точках мира, тем самым обеспечив себе мировое господство при помощи оружия. И мы это сделали.
Предполагается, что эти войска обезопасят сырьевые базы, читай — нефтяные месторождения. Значит, нам необходимо завоевать Ближний Восток, для чего потребуется пара-тройка войн. И мы провели эти войны.
Войны должны быть краткими, молниеносными. Пусть нам не нужна нефть, но мы показали всему миру, как небезопасно пытаться драться с Америкой. И наши войны были короткими и молниеносными.
Нет, это не циничная бумага. Она, скорее, идеалистичная. Насколько она соответствует действительности — я не знаю, но звучит всё вполне убедительно.
Pax Americana, как и его предшественники — Рах Britannica и Pax Romano, союз не мирный, это обширнейшая мировая система, основанная на военном и техническом превосходстве, где все (ну или почти все) войны проводятся молниеносно бесчисленными армиями.
Множественное число слова мир — миры, но мне кажется, что когда имя собирательное становится именем собственным, то и изменяться по числам оно должно по правилам имён собственных, то есть множественное число от «Рах» будет «Paxes» (по-английски слово «рах» означает мир, согласие). Впрочем, я не филолог. Ну так вот, эти Paxes изо всех сил кичатся своей добродетельностью.
Империя, превосходящая завоёванные страны технически и имеющая более совершенную систему управления — это стабильность и порядок, это хорошие дороги и развитая судебная система, это банковская система, это торговля, это чистая вода и развитая система здравоохранения, это образование и грамотность. Во многих странах мира сегодня этого нет. Так что, с одной стороны, империя действительно совершает благое дело. К тому же можно сказать, что уж лучше жить в империи с отлаженной инфраструктурой, чем жить в стране, которой правят деспоты и теократы, где высшие чины армии насквозь коррумпированы, где существуют пыточные камеры. Лучше уж жить в стране, где будут заправлять толпы американцев, чем в стране, где правят Саддам Хуссейн, Чарльз Тейлор или Слободан Милошевич.
Эту бумагу подписали все: и госсекретарь, и министр обороны, и начальник штаба, и советник по национальной безопасности, и глава полиции. И прочитать её может любой — и друг, и враг.
Наибольшие споры вызывает следующее положение:
…даже когда совершаются какие-то революционные преобразования, путь реформ — долгий путь, при условии, что в мире не происходит что-то, способное коренным образом повлиять на него, как был, например, Пёрл-Харбор.
* * *
Этот отрывок послужил отправной точкой для нескольких исследований Октавианского института, два из которых показались мне особенно важными. Их авторами были самые разные люди — историки, антропологи, использовались данные исследований СМИ, статистические данные и прочие, и прочие, и прочие. Это были серьёзно написанные работы, они были разбиты на разделы и главы и снабжены сложными математическими графиками. Как я понял, ни одно из них не было опубликовано.
Первое исследование называлось: «Кризис: быть или не быть?»
В подтверждение своих слов о том, что демократическое устройство крайне неустойчивое образование, о том, что множество событий, событий, которые нельзя предусмотреть заранее, могут повлиять на него, о том, что верить в него не стоит. Они приводили множество цитат великих философов, начиная с Платона. Демократия приходит к власти очень редко и задерживается там не очень надолго. Поэтому все значительные преобразования надо проводить как можно быстрее и как можно полнее.
В соответствии с этой теорией любой долгий реформаторский путь — огромный риск. Надёжнее всего было бы придумать «новый Пёрл-Харбор».
Куда бежит вода с холма? Правильно, вниз. Словом, после этого исследования вопрос, поставленный во второй работе, казался абсолютно закономерным и неизбежным. Второе исследование называлось: «Мы или они?»
