— На что упор будем делать? — спросил Вадим Пермитина, который должен был дать установку на тактику гонки.
— Выиграть на подъемах. Понимаешь, когда на тягу не тебя обходят, это сильно действует на психику. Начинаешь думать: если он в горку так несется, то как же полетит под горку. А если соперник психует, он уже не соперник. Согласен?
— Вполне. Значит, будем класть мазь из расчета горки…
Когда в десятом часу приехала команда, Вадим был уже мокрым от пота, но лыжи стояли намазанные, готовые к старту.
Алексеев с переводчиком пошли к бочкам с песком: сделать несколько выстрелов, прожечь оружие. Затем все отправились на пристрелку. Стрельбище было открыто на полчаса, но уложились быстрее, у контролеров прошли маркировку лыж, оружия.
Наконец, все собрались в домике. Сидели молча. Доктор возился с термосами, наполненными напитком «Олимп» — горячим черносмородиновым полукомпотом-полусоком.
Пермитин внимательно смотрел на ребят, которым предстояло через считанные минуты кинуться в омут состязания. Силиньш покусывал губы, подергивал плечами. Бутаков сжимал и разжимал ладони. Мустафин вертел в руках пластмассовый стаканчик.
Над стадионом прозвучало объявление, что до старта первого участника осталось пять минут.
— Ну, в бой, — коротко выразил общее настроение Пермитин.
Андрей хлопнул себя по коленям и резко поднялся, подпрыгнул на носках. Виктор остался на месте, только бросил: «Давай, Андрюха!»
Вагиз улыбнулся и сказал понятное только лыжникам: «Хоп, хоп…»
На стрельбище один за другим прикатывали гонщики. По номерам было видно, кто кого обошел на стартовом отрезке. Выстрелы уже звучали непрерывно, и все громче реагировали зрители на каждый удачный или промах. Для болельщиков была установлена небольшая трибуна, вначале пустовавшая, но постепенно заполнившаяся подъезжавшими жителями окрестных городков. Скоро стоянка была забита полностью и машины уже бросали на обеих обочинах дороги.
— Андрей первым пришел на стойку, — сообщил по рации тренерам переводчик, засекая, когда придет сюда второй участник, — разрыв 37 секунд.
— Не мусори в эфире, — одернул его Пермитин. Силиньш сделал первый выстрел, когда вкатил на площадку Бутаков. Виктор своим коронным движением, словно крутанув винтовку за ложе, снял оружие, рухнул на снег, отвел крышку, закрывавшую дуло и «мушку».
Виктор стрелял в хорошем темпе, ритмично, без промахов. Наконец, он вскочил, закрыв все пять черных пятен мишени белыми «тарелочками».
— Гоу, рашен, гоу! — закричал Джон, увидев, что Силиньш закончил стрельбу без промаха и, на бегу разбирая лыжные палки, стоявшие рядом, помчался со стрельбища.
Соседи смотрели на Джона недоуменно.
— А мой — вон тот. — Линда указывала на Бутакова, который также, отстреляв, начинал отмахивать большие шаги.
— Конечно, выиграет твой, — смеясь, сказал Джон и тут же завопил пробегавшему перед трибуной Виктору: «Гоу, рашен, гоу!»
— Борис, слышишь, кто-то за наших болеет, — сказал переводчик Пермитину. — Вопят: «Вперед, русский, вперед!»
— Не померещилось?
— Нет. Точно. Кричат нашим…
— Ладно, потом разберемся… У тебя значки есть?
— Есть. С Мишкой.
— Потом подари им и скажи, чтобы приходили еще. Если все будет хорошо…
По двум кольцам, сливавшимся на стрельбище, мчалась необычная «змейка» из гонщиков, одетых в разноцветную форму. Иногда они шли группой, иногда в одиночку, в отрыве от преследователей, а иногда и обходя «топку». И только благодаря большому опыту, нажитому за годы, проведенные в мире спорта, тренерам удавалось «вести» своих подопечных, сообщая, кто сколько секунд выиграл и кто сколько проигрывает. Во главе этой «змейки» мчался Андрей Силиньш, который не имел ориентира перед собой, а потому и стремился выложиться полностью, «выбить» соперников своей большой скоростью. Однако на его результат уже должна была упасть «довеском» минута штрафного времени за досадный промах на второй «лежке».
Такой же результат, как и у Силиньша, был на пятнадцатом километре у Якоба Зауриха из команды ГДР, но все тяжелее стали даваться ему подъемы, а потом и дрогнула рука на втором выстреле «стоя». Андрей финишировал. Он чувствовал, что вот-вот упадет, но подоспел доктор, кто-то из судей набросил на спину, от которой валил пар, одеяло.
