В одном городе, напротив базара, жила грязная лужа. Днём она отражала в себе чистые-чистые облака, а ночью ясные-ясные звёздочки.
Однажды она сказала:
— Я тоже хочу быть чистой и ясной!
Купалась она под дождиком. Чистой воды добавилось, но и грязи тоже. Грелась она на солнышке. Меньше стала, но не чище.
Пришла лужа на берег морской — стала мыться, а не отмывается. Тогда лужа поплыла в море, чтобы оно хорошенько прополоскало её.
— Что это там за грязное пятно в нашем самом чистом синем море?! — возмутились моряки на корабле, глядя в бинокли. — И где мы такое уже видели? Ах, это грязная лужа напротив базара!
Её выловили и вернули на старое место.
Тут одна прохожая старушка посоветовала ей сходить в баню. И лужа отправилась в баню.
— Сюда даже люди ходят за деньги, — строго возразил банщик.
Лужа дала ему монету, которую на прошлой неделе в неё обронил богатый коммерсант, а взять из грязной лужи не захотел.
Банщик дал ей мыло, мочалку и тазик. Она прошла в баню, где множество людей мылось дочиста, и принялась скромненько мыться в углу.
Мылась-мылась, мылась-мылась. Стали чистые хорошие люди подходить и тереть ей спинку мочалкой. Даже сам банщик тёр лужу.
И отмыли все дружно, и стала она зеркальной! Улыбаясь, как ребёнок в минуты великой радости, шла лужа из бани, и все встречные люди и животные города поздравляли её с лёгким паром.
Она легла на своё место у базара и стала отражать небо ещё ярче, чем до бани. Напиться из неё голуби прилетают, даже издалека (а раньше её все сторонились).
Лужу оградили красивой бронзовой цепью со столбиками по краям и с надписью:
САМАЯ ЧИСТАЯ И ЯСНАЯ ЛУЖА.
СМОТРЕТЬ И ОТРАЖАТЬСЯ
МОЖНО СОВЕРШЕННО
БЕСПЛАТНО И ПОДОЛГУ!
Злая…
Однажды жила-была злая яма. Место ей выпало видное.
— Ой, мне бы невидное местечко, — ворчала яма. — Я бы залегла среди деревьев, замаскировалась бы кустиками. Шёл бы олень, не заметил — и кувырк ко мне на дно. Или медведь. Или человек. Характер у меня охотничий, озорной. Ой, посмеялась бы!
Встала она и пошла искать невидное местечко.
Нашла, замаскировалась. И началась у неё смешная жизнь. Олени, медведи. Они падают, с трудом вылезают, и хромая спешат прочь, — а та хохочет. Однажды попался человек.
— Откуда она взялась тут? — рассердился человек, вылез и потирает на себе битые места. — Каждый день хожу тут — да вдруг яма. Сейчас привезу земли, засыплю её.
Яма услыхала — вскочила и побежала.
А человек пришёл в деревню, рассказал: так мол и так, опасная яма. Бегает и может залечь в неожиданном месте.
Народ, собравшись, пошёл осторожно осматривать местность, а тот, который из ямы, едет на грузовике с землёй.
— Вон она, к тому дереву побежала! — кричат дети. — Держи её!
— Где? Опять спряталась! — отзываются взрослые.
Хорошо, что помог вертолётчик. Он с вертолёта сверху увидел яму и сообщил координаты вниз. Тут народ яму окружил.
— Сдаюсь! — сказала яма. — Запыхалась я бегать…
Подъехал грузовик — и не стало злой ямы, а стало ровненькое место. Дети там хорошо попрыгали. А девочка Тамара говорит:
— Хватит землю утрамбовывать. Здесь я посажу аленький цветочек. — И посадила.
Но яма была такая злая, что на том месте аленький цветочек не рос. Тамара его поливала-поливала, землю рыхлила-рыхлила, так как очень хотела цветочек.
— Где же ты, мой аленький! — звала она. Уже собралась зарыдать, достала платочек вытирать слёзы.
Но неожиданно пошёл слух, что есть на свете пруд, а в нём вода непростая. И дошёл слух до Тамары. Она тогда платочек скорей спрятала, взяла ведёрко и с лёгким сердцем отправилась искать чудесный пруд…
Добрая…
В это время жила-была добрая яма.
— Осторожно! Здесь яма! — предупреждала она каждого, кто приближался к ней.
И в неё никто не падал. Люди и животные её любили, с ней здоровались.
Однажды пошёл дождь и залил всю яму до краёв. Дикие утки попрыгали туда, в воде кувыркаются, а лягушек не ловят. Лягушки перестали ловить мошек, а стали есть травку. А мошки больше на людей не налетают, не кусают, вместе с лягушками питаются пыльцой — и рады.
И люди, как и мошки, подобрели и теперь (когда не охотничий сезон) в диких уток не стреляют, а кормят их белым хлебом. Даже мальчишки лягушек не мучают, смотрят в яму, как те плавают, — и улыбаются от умиления.
