Посмотрев и прикинув, что день в запасе у нас ещё есть, мой отряд тихо, но споро двинулся назад. Дойча и Дно мы оставили на мысу за Лосевкой, оборудовав им лёжку на дереве, чтобы они могли с удобством наблюдать за врагом. Сами, уже не особо скрываясь, прошли по пляжу и достигли Мыса.
Нижний посёлок разительно изменился. Большая часть домов и навесов переместилась в крепость, и туда же ушло большинство людей. Те, кто ещё не перебрался наверх, пока просто собирали вещи. А по склону холма прыгало несколько пушистых зверьков размером с кошку и с комплекцией хомяка.
— О-па! А это что за зверьё? — удивился Борборыч.
— Не знаю… Пошли посмотрим! — предложил я.
При нашем приближении животные не разбегались, а продолжали с меланхоличным видом пожёвывать травку, что-то вынюхивая. От них шёл какой-то странный слабый запах… Он не вызывал раздражения или отвращения, но совершенно не идентифицировался носопыркой. Выглядели животные и в самом деле как большие хомяки: две огромных щеки, явно набитых запасом травы, зоб под подбородком, полукруглые ушки и большие зелёные глаза. Тело покрывала густая мягкая шерсть. Ну просто прелесть…
Добрый хомяк
Уровень 25
Не агрессивен
— Название неродное! — догадался Кадет, присаживаясь рядом с одной из животин.
— Система, выведи изначальное название! — попросил я тихонько.
Т’ч’к’с’ныр Сурк’с’м Д’л’г’нисский
Уровень 25
Не агрессивен
— Ещё бы перевод… — пробормотал я себе под нос. — Ладно, пускай будет «добрый хомяк дологнисский».
— Ты там что, с призраками прошлого разговариваешь? — удивился Барэл.
— Пытаюсь откорректировать название, — признался я.
Добрый хомяк дологнисский
Уровень 25
Не агрессивен
— Зачем? — удивился Борборыч.
Я было открыл рот объяснить, но понял, что и сам не до конца понимаю. Вот просто так было надо… В тот момент я подумал, что в самом названии есть смысл — и смысл достаточно глубокий. Кто-то из нас, землян, уже встречался с этим хомяком и обозвал его по-своему. Система посчитала, что такое название удобно всем нам — и теперь неизменно его высвечивала. Вот только хомяки были не земными, а теми самыми дологнисскими — то есть, инопланетными по самое не балуйся. И вот стоило ли от них ожидать привычного поведения? Название «добрый хомяк» сбивало с толку и заставляло воспринимать зверька именно как питомца. Но 25 уровень как бы намекает, что…
— Т’чк…т’чк… т’чк… — залепетало создание, рядом с которым мы стояли, поднимаясь на задние лапы и зажмуривая глаза. Оказывается, Кадет решился погладить зверушку по шерсти.
— Да так… — ответил я Борборычу. — Просто удобнее.
— Ясно… Так, Кадет, хватит руками трогать неизвестную живность! — строго приказал Борборыч. — Ещё подхватишь что-нибудь от него!..
— Да, папочка! — голосом дебила ответил парень.
Но это мы предусмотрительные и осторожные… А вот остальные жители Мыса оказались вовсе не такими! Когда в красноватых закатных сумерках мы прошли по мосту, оказалось, что в «крепости» этих тварей было уже штук пятнадцать. Вокруг каждой толпились женщины: гладили, умилялись и смеялись, а отовсюду неслось подозрительное:
— Т’чк…т’чк… т’чк…
— Народ, да вы что творите-то?! — возопил я с места в карьер. — Немедленно всех хомяков из крепости!
— Да ладно тебе, Филя! — крикнул Кирилл, подходя к нам. — Чего ты на них взъелся?
— Они же травоядные! — крикнул кто-то.
— Да откуда вы знаете?! — присоединился ко мне Борборыч.
— Так мы в пасть заглянули! Там особо зубов-то нет!
— Это не земные хомяки, ёпрст!.. — попытался я образумить людей. Во всяком случае, тех, кто меня слушал. Большинство предпочло проигнорировать «параноика» Филю.
Тем не менее, самые ярые любители живности успели возмутиться. И с нескольких сторон понеслись неодобрительные отзывы о нашей нелюбви к «бедным зверушкам». Подошла ко мне и Бамбина с хомяком на руках.
— Филь, прекрати! Смотри, какие милашки! — она вытянула руки, протягивая мне пушистую милоту.
И в этот момент солнце мигнуло последний раз, превращая лёгкие сумерки практически в ночь. Благодаря Бамбине и болтающемуся прямо перед носом хомяку, я смог оценить метаморфозы, которые с ним произошли. Глаза резко изменили цвет, подсветившись красноватым. Пасточку он резко закрыл — и даже как-то поджал вверх, из-за чего нос у него сморщился, а на морде появился нехороший прищур. Из пушистых лап выскочили небольшие, но острые, как бритва, когти. Странный запах, источаемый зверушкой, резко изменился.
