— Она в самом деле больше никогда не возвращалась сюда, — сказала я и на этот раз не соврала. Моя бабушка (то есть я) приехала сюда позавчера, чтобы снова оплакать свою потерю, но этого Тони знать необязательно.
— Ева рассказывала Вам обо мне? Мы дружили в детстве, учились в одной школе.
— Да, — соврала я, потому что старик нуждается в этой лжи.
По его морщинистым щекам потекли слёзы. Он не мог выдумать общение со мной, я просто не помню его. Не помню нашей дружбы, но чувствую, что Тони говорит правду. Мне стало жаль старика, как бывает жаль только умирающих животных на моих руках…
— Твой заказ готов, Тони, — сказал Оливер, войдя на кухню с маленькой коробочкой в руках, тем самым нарушив наш неловкий разговор.
Я благодарна напыщенному бизнесмену за его бестактность. Мне не придётся продолжать говорить на неприятную тему. Я заметила слёзы Тони и Оливер, наверное, тоже, когда вручал ему коробочку, обтянутую красным шёлком. Интересно, что за заказ? Я не спрошу об этом, потому что пообещала себе не быть любопытной. Это не моё дело.
— Спасибо, вовремя, — сказал Тони, небрежно спрятав коробочку во внутренний карман пиджака.
— Всегда рад помочь. — В разговоре с Тони Оливер не возвышает себя, а относится к нему с почтением, хоть и общается на «ты». Может, они и правда родственники? — Что случилось? Ева ведь не могла обидеть тебя…
— Нет, что ты! — ответил старик, немедленно стерев нахлынувшие эмоции с лица, защищая меня. — Мы говорили о её бабушке, и я вспомнил свою первую любовь…
Любовь? Что, чёрт возьми, произошло между мной и Тони? Я не помню его! У меня был только один парень в прошлом. Это Стефан!
— И единственную, — продолжил Оливер, — я не знал, что ею была бабушка Евы. Похоже, обольщать мужчин — это их семейный дар.
«Да что ты знаешь о моём даре!» — в мыслях обратилась я к Оливеру. Что он имеет в виду, говоря о единственная любви?
— Да, Ева, у меня никогда не было жены, — сказал Тони. Кажется, улыбка больше никогда не вернётся на его старое лицо. Возможно, в молодости он был симпатичным. Даже если и так, его красота не оставила отпечаток в моём сердце. Я чувствую себя немного виноватой перед ним. — Но я не считаю это проклятьем, Оливер. У меня были близкие люди. Сестра, племянница, теперь Триш. Все эти женщины заменили мне одну единственную.
Ни я, ни Оливер не посмели перебить Тони с расспросами. Мне захотелось домой, чтобы спрятаться под одеялом и больше никогда не встречаться со своим прошлым в лице пожилого человека, который знает что-то, чего не знаю я.
— Я не хотел обидеть тебя, — оправдался Оливер, но Тони не похож на ранимого человека. Если он на протяжении всей жизни любил одного человека, его можно назвать сильным и отчаянным одновременно. Мы с ним похожи, не так ли?
— Забудь, — сказал Тони и обратился ко мне, — Вы останетесь здесь или пойдёте домой?
И что я должна ответить? Конечно, я не останусь здесь, но и говорить, что пойду домой, тоже не собираюсь. Вдруг он увяжется за мной? Этого я не вынесу. Не сегодня.
— Хочу пройтись по магазинам в городе, — ответила я. Умение лгать тоже приходит с возрастом.
— Тогда позвольте мне проводить Вас до выхода, — сказал Тони и встал, опёршись о свою трость. Я видела такие в магазинах. Ещё одно полезное изобретение. Трость основана на гидравлическом механизме, что позволяет человеку опираться на неё, не чувствуя своего веса под рукой. Недешёвая вещица, но полезная.
— Да, конечно, — нехотя ответила я.
Мне хочется поскорей остаться одной. Слишком много времени я провела в компании незнакомых людей, слишком много лишних слов произнесла.
Оливер, как хозяин дома, проводил нас Тони до ворот. По пути я старалась не смотреть по сторонам. Не хочу запоминать эти хоромы, не собираюсь сюда возвращаться.
— Было приятно познакомиться с Вами, — сказал Оливер, взяв мою руку в свою, мокрую и тяжёлую. — Если я Вам понадоблюсь, дайте знак.
— Пренепременно, — ответила я, вырвав руку и спрятав её в карман туники. Я не смогла до конца сыграть роль обольстительницы, не утёрла нос богатому слизняку, и всему виной Тони. Под его преданным взглядом я не могу сосредоточиться. Может, это и к лучшему.
