– Наверное, придется послать по почте, – сказала я Веронике. Но в этот момент открылась парадная, и мы увидели маленькую темнокожую женщину с бакалейной сумкой, вероятно возвращавшуюся из магазина.
Я видела ее только раз, и то совсем недолго, среди искусственных цветов, статуэток святых и атрибутов эспиритизмо. И все же я сразу узнала ее. Она, несомненно, была той изможденной женщиной, которую пытался скрыть от меня мистер Перес. Я шагнула к ней, протягивая связку ключей Джоула. Но она не захотела обратить на меня внимания и, подойдя к своей двери, принялась рыться в сломанной пластиковой сумочке в поисках своего собственного ключа.
Я предприняла еще одну попытку:
– Это – ключ от квартиры мистера Делани. Он переезжает.
Она оглянулась на меня с испуганным видом и стала еще усерднее рыться в своей сумочке. Мне пришло на ум, что она, может быть, просто не понимает по-английски. Но у меня была Вероника.
– Ты не могла бы спросить, где ее муж? Он привратник.
Но я умолкла, не договорив, потому что Вероника очень странно отреагировала на встречу со своей землячкой. Миловидная жизнерадостная девушка исчезла, словно ушла в себя. Даже черты ее лица вдруг погрубели – осталась лишь какая-то непроницаемая маска. Похоже, Вероника не хотела разговаривать с темнокожей женщиной.
Я не могла поверить, что она стыдится своей бедной соотечественницы. Насколько я знала Веронику, она никогда не проявляла снобизма и часто рассказывала мне о своих многочисленных родственниках, оставшихся в Пуэрто-Рико. Если бы ей хотелось скрыть свое происхождение, она не стала бы рассказывать мне о Ла-Эсмеральде.
Однако дело не терпело отлагательства. Я хотела избавиться от ключей, прежде чем женщина скроется в своей квартире.
– Вероника, – строго потребовала я, – спроси ее. Очень неохотно, совершенно чужим голосом Вероника произнесла:
– Donde esta su esposo?[3]
Я поняла, что такую фразу могла бы составить и сама.
– Muerte,[4] – бросила женщина через плечо, наклонив сумочку, чтобы наконец вытрясти из нее свои ключи.
Я узнала это слово, но все же не была полностью уверена.
– Что она сказала? – спросила я Веронику.
– Она говорит, что он мертв, – ответила Вероника и потянула меня за рукав пальто, словно желая увести отсюда.
– Но такого не может быть, – возразила я, вспомнив, как пропахший перегаром мистер Перес, спотыкаясь, поднимался по лестнице. – Я разговаривала с ним недавно и видела, что он вполне здоров. Может, ты не поняла ее?
Я ощутила на себе взгляд женщины и, обернувшись, увидела ее печальные карие глаза. На минуту мы как будто освободились от отчуждения и просто изучали друг друга с любопытством. Я видела маленькую сухую женщину с темно-седыми, коротко подстриженными волосами, тонкими накрашенными ярко-красной помадой губами и длинными проколотыми для серег мочками ушей.
– Он пошел с крыша пять недель назад, – сказала она по-английски, хотя и с сильным акцентом.
– Пошел? – машинально переспросила я, с трудом осознавая эту неожиданную смерть.
– Крыша, – повторила женщина и сделала своеобразный жест, словно что-то оттолкнув от себя.
Я была встревожена и растеряна.
– Как же это произошло?
Но благоприятный момент уже прошел. Она опять стала просто маленьким испуганным существом. Повернув ключ в замке, она проворно юркнула в квартиру и захлопнула за собой дверь. Я мельком уловила изображение пробитой руки Христа, запах благовоний и слабое звяканье колокольчиков.
