— Инга! — он искренне обрадовался ее появлению. — Вот уж не ждал, — хитровато, тепло прищурился он, — ну ты, давай, отпусти эмиранга, вот тебе полотенце, туника, а я пока твой любимый чай заварю.
От его слов веяло таким искренним теплом, что успокаивались взбудораженные мысли, становилось спокойно, уютно, — Инга знала, что он терпеливо и внимательно выслушает ее, даст совет, да просто напоит терпким, вкусным отваром из глубинных трав…
Она ухватилась за край шлюзового бассейна, эмиранг соскользнул с нее, оставаясь в воде.
Инга наскоро вытерлась, накинула одежду, сотканную из волокон водорослей. Пол в батт отсеке отшельника всегда был теплым и чистым, но немного вибрировал даже под ее легкой поступью.
— Давно вернулись из Изумрудной Глади? — донесся из соседней комнаты голос дедушки Фридриха.
— Нет, только вчера, — ответила Инга.
— Шторма уже начались?
— Еще рано. — Она открыла среднюю из трех дверей, перешагнула порог и словно окунулась в детство.
Здесь все оставалось по-прежнему, как много лет назад, и Инга невольно зажмурилась, на миг представила себя маленькой, позволила вернуться тем теплым, ярким незабываемым впечатлениям.
Прошлое… За десять лет до упомянутых выше событий…
Фридрих жил одиноко и замкнуто. Он не ждал гостей, но всегда был готов к внезапному появлению кого-то из жителей Чертога. Чаще всего к нему приплывали в неурочный час, без приглашения.
Вот и сейчас негромкий плеск воды в шлюзовом бассейне заставил отшельника оставить дела, выйти в центральный отсек.
— Здравствуй, Фридрих, — первым из-под воды вынырнул Николай, вслед за ним показалась Катя. Она крепко держала за руку пятилетнюю дочку, их эмиранги доверчиво соприкасались друг с другом.
Отшельник прекрасно понимал: просто так к нему в гости никто не заглядывает, тем более всей семьей.
Катю и Николая он знал по нескольким случайным встречам, а вот их дочь видел впервые. Без слов понятно, — девочке нездоровиться, но старик повел себя сдержано, без суеты.
Он коснулся сенсора, часть облицовки стены скользнула в сторону, открывая встроенную нишу.
— Здесь одежда. Чувствуйте себя свободно. Я подготовлю медицинское оборудование.
Он скрылся за средней из трех дверей, ведущих из центрального отсека в смежные помещения. Фридрих не хотел смущать своим присутствием молодых родителей, совершивших поступок, требующий немалого мужества — обратиться за помощью к отшельнику решался далеко не каждый.
Три эмиранга соскользнули в воду, Николай первым выбрался из бассейна, принял на руки дочку, бережно укутал ее в необычную, мгновенно впитывающую воду ткань, прижал к себе.
Во взгляде Николая читалось напряженное беспокойство, он осматривался, пытаясь сжиться с обстановкой странного батт отсека, пока Катя не забрала у него Ингу.
— Все будет хорошо, — шепнула она.
* * *
Вернувшись спустя пару минут, Фридрих жестом указал на мягкое, широкое откидное сиденье, расположенное подле тихо шелестящего регенератора воздуха.
— Присаживайтесь.
— Мы пришли за помощью, — Николай машинальным жестом пригладил мокрые волосы. Непривычная одежда мешковато сидела на нем. Руки он Фридриху не подал, но старик не обиделся и не смутился. Вряд ли молодежь знает обычаи предков.
— Дочь заболела. Ее лихорадит. Уже вторые сутки. Мы испробовали все средства, но ничего не помогает.
Старик внимательно взглянул на Катю.
— Разве эмиранг не в силах побороть болезнь?
— Мы боимся, — признался Николай. — Инга привыкла к мелководьям Изумрудной Глади, а в Чертоге большие глубины…
— Значит, возвращаясь в город, держите дочь взаперти, не выпускаете из батт отсека, ограничиваете ее союз с эмирангом, а теперь удивляетесь внезапной болезни? — проницательно спросил Фридрих.
Николай смутился.
— Ее эмр… — начал он.
— Он — неотъемлемая часть иммунной системы ребенка! — Строго ответил ему старик. — Девочка должна плавать, больше времени проводить под водой, а не чахнуть в помещении.
Николай насупился, хотел ответить резко, но Катя коснулась его руки, взглядом умоляя: замолчи.
— Фридрих, помоги нашей дочери! Мы не останемся в долгу, поверь!
— Я не отказываю в помощи, — ворчливо ответил старик. — Но вы дадите мне слово, что преодолеете свою чрезмерную и вредную для нее родительскую заботу!
