— Ты меня напугала, — старуха протянула к очагу озябшие руки, и тут стало видно, что ее тело по самые плечи закрывает плоть эмиранга!..
Губы Инги еще дрожали от испытанного шока, но… ей стало не до страха.
— Твой эмр? Что с ним?!
— Ничего, — старуха вновь взглянула на Ингу и вдруг сипло рассмеялась. — Ты думаешь, он мертв? Нет! — она погладила серую кожу эмиранга. — Он жив и чувствует себя неплохо…
— Но, как же… без воды?
— А ему не нужна вода, — неожиданно заявила старуха. — Потрогай.
Инга робко протянула руку, коснулась плеча старой женщины. Действительно кожа эмра оказалась мягкой, пластичной, она даже почувствовала легкое покалывание при прикосновении.
— Присаживайся, раз пришла, — сварливо проворчала старуха. — Меня зовут Вальма, а вот тебя я что-то не припомню. Давно сбежала? Небось, беременная, да?
— Я — Инга.
— Не знаю такого имени… — голос Вальмы звучал с хрипотцой. — Ну, да ладно. Чего стоишь? К огню присаживайся. Привыкай. Жизнь отступников лишь поначалу несладкая. А потом ничего. Только вот охотники давно ушли и все не возвращаются. Не встречала их?
Девушка ничего не ответила, но присела подле огня. Ее замешательство становилось все сильнее. Она с трудом верила, что все происходит наяву. Инга растерянно осматривалась по сторонам, впитывая взглядом окружающую обстановку, и в ее глазах невольно выступили слезы. Промозглый холод пещеры, гниющие кучи водорослей, какие-то убогие, ненадежные постройки — разве так должен жить человек? Почему она прозябает тут во мраке и одиночестве?
— Ты, вижу, сильно напугана, — взгляд Вальмы потускнел. — Я давно потеряла счет дням. Все, как в тумане, — призналась она, тяжело вставая.
Инга с жалостью и содроганием смотрела на тощую, сгорбленную фигуру. Эмиранг плотно прилегал к телу Вальмы, оставляя свободными лишь ступни, кисти рук, голову и шею.
— Почему эмр остается с тобой на суше? — не выдержав, спросила она.
— Он сам так решил. Поддерживает во мне жизнь. — Вальма уселась на плоский камень, явно доставленный сюда с океанского дна, протянула руки к очагу, согревая постоянно зябнущие пальцы.
Мир Инги, маленький, светлый уютный, давал все больше трещин. Он разрушался, как скорлупа, открывая заключенному внутри существу новые границы непознанного, таинственного мира.
— Ты потрясена? Испугана? — донесся до нее хрипловатый голос.
Инга с усилием кивнула.
Вальма с трудом привстала, дотянулась до ближайшей сухой жерди, косо торчащей из песка, выдернула ее вместе с обрывком травянистой циновки, затем неожиданно сильными движениями переломила сухую древесину, положила обломки на подернувшиеся пеплом уголья в очаге.
— Ничего. Привыкнешь. Зато твой ребенок останется жив. Пусть без эмиранга, пусть… — голос старухи звучал все глуше, невнятнее. — Все этот юнец Хорест. Тоже мне, нашелся Хранитель… Молод еще…
Инга совершенно запуталась.
При чем тут старейшина Хорест? Он покинул этот мир несколько лет назад, глубоким старцем.
Сколько же Вальме лет? Вернее — сколько лет поддерживает ее жизнь эмиранг? — Инга поежилась. И почему она постоянно твердит о детях?
Старуха впала в непонятный транс. Она сидела, монотонно покачивая головой, неотрывно глядя в огонь. Ее губы шевелились, обрывки фраз долетали до слуха Инги:
— Правильно, что сбежала… Бездна отвернулась от нас… Мне не было и пятнадцати, когда пошла работать на ферму, в восемнадцать родила сына, а через год потеряла его…
— Он умер? — Инга невольно прижала руки к груди.
— Его поглотила Бездна, — Вальма неотрывно следила за язычками пламени, охватившими куски сухой древесины. — Я каждый день приплывала к Утесу Эмиранга, часами кружила над пропастью, но напрасно… — ее голос хоть и звучал глухо, но в нем слышалась острая, не угасшая со временем боль.
Ингу вновь охватил озноб. Она невольно поежилась, подсела ближе к источающему тепло огню, но дрожь не имела ничего общего с холодом.
— При чем тут Бездна?
Привычный мир рушился. Непонятные термины вторгались в рассудок, требуя пояснения, порождая вопросы, но обстановка мрачной пещеры, тяжелая эмоциональная атмосфера неожиданной встречи, не предвещали добрых открытий.
