«Не пять звезд, однако…» – угрюмо подумала Фролова, оглядев все это «великолепие». Потом наткнулась взглядом на выцветшие прямоугольные грязно-серые куски ткани, вывешенные на веревках в дальнем углу двора, догадалась, что это простыни, и ужаснулась: «Блин, а если в номерах водится какая-нибудь живность вроде клопов или вшей?!»
– Эй, пыль[106], хозяина ко мне, живо! – прервал ее мысли надменный голос Табаки.
Старший из пацанов тут же выпустил из рук тяжеленный хомут, который они собирались надеть на мощную шею флегматичного животного, угодливо заулыбался и, поклонившись, огромными прыжками понесся к входу в главное здание. Второй, милостью товарища получивший по босым пальцам массивной деревяшкой, тоже сложился в поясном поклоне. И застыл в этом положении, так как пытался удержать рвущиеся наружу злые слезы.
Посочувствовать бедняге у Ольги почему-то не получилось: да, тощий, как скелет, и на редкость чумазый мальчишка выглядел по-настоящему несчастным. Но он был дома или рядом с домом, а она…
– Ришка, где тебя носит, лоспи ты косорылая?! – истошный женский крик, раздавшийся из распахнутой настежь двери постоялого двора, отвлек ее от воспоминаний и заставил повернуть голову налево. – Протри зенки, слизь ходячая, и принеси мне десяток яиц!
Сразу после последнего вопля в темном зеве дверного проема что-то мелькнуло, а через несколько секунд во двор вылетела зачуханная девица лет двадцати – двадцати двух. Увидев надутого, как индюк, и важного, как какой-нибудь министр, ап-Куерреса, она резко остановилась, подхватила подол сарафана и, засияв от счастья, чуть-чуть присела. Умудрившись не столько поприветствовать заезжего мага, сколько продемонстрировать тощие вислые груди, болтающиеся в невероятно глубоком вырезе.
Тот не отреагировал на этот аттракцион невиданной щедрости, поэтому девица, ощутимо расстроившись, мазнула взглядом по повязке, прикрывающей пустую глазницу, недовольно зыркнула на Ольгу и, разглядев ошейник на ее шее, ошалело вытаращила глаза.
– Че встала, ты, коргулова отрыжка?! – заорал все тот же голос, и местная то ли официантка, то ли «ночная бабочка», оглядываясь на каждом шагу, побежала к птичнику.
Фролова, и без того пребывающая в не самом хорошем настроении, закусила губу и с большим трудом остановила руку, уже потянувшуюся к ненавистной полоске кожи, украшенной замысловатыми рунами.
– Не вертись – накажу! – уловив начало движения, рявкнул маг. А когда она вытянулась по стойке «смирно», удовлетворенно осклабился, потрепал ее по щеке и принялся наводить красоту: поправил локоны, по местной моде свисающие с висков, чуть оттянул вниз вырез платья и заново перевязал узел на выцветшей ленте, заменяющей поясок.
Лапал по-хамски. Не просто задевая грудь тыльной стороной ладони, а периодически тиская ее пальцами, дрожащими от вожделения. К лицу и талии не прикасался, а вот по животу иногда шлепал. Дышал хрипло, периодически сглатывая слюну. И еще обильно потел: на лбу и крыльях его носа появлялось все больше и больше крошечных прозрачных капелек, а ткань «кимоно» вокруг подмышек стремительно темнела.
«Похотливая скотина!» – мысленно обозвала его девушка. Затем услышала дробный перестук чьих-то шагов, торопливо опустила взгляд к земле и, торопливо сгорбив спину, краем глаза уставилась на натертые до зеркального блеска сапоги человека, вышедшего на крыльцо.
– Здравия и благополучия, ап-э-э-э…
– …Куеррес!
– …ап-Куеррес! Меня зовут Квиддом. Рад приветствовать тебя на земле моего благословенного сюзерена! Чем могу быть полезен?
– Свободные комнаты есть? – высокомерно, проигнорировав приветствие, поинтересовался Табаки.
– Есть, как не быть!
– Тогда веди. Желательно – в самую большую. Остальное узнаешь там.
Хозяин постоялого двора живенько развернулся на месте и, даже не подумав уступать ап-Куерресу право войти в дверной проем первым, ломанулся внутрь.
«Это не Земля. Тут правила вежливости совсем другие…» – напомнила себе девушка. А когда Табаки качнулся вперед, вдруг поняла, что не в состоянии заставить себя перешагнуть через порог.
– Ну, чего встала? – недовольно рявкнул маг Жизни и, увидев, что его окрик не подействовал, поднял руки на уровень груди и знакомо растопырил пальцы.
