Так оно, собственно, и оказалось: когда в ОНВ прорисовались контуры широченного двухэтажного здания, окруженного полутораметровым забором из чего-то вроде штакетин, звуковой фон, доносящийся из спящей деревни, остался практически неизменным. Разве что с половины второго изредка раздавалось приглушенное звяканье, а с одиннадцати – далекий храп.
К дому подошли метров на пятьдесят, распугали всю летающую и ползучую живность на небольшом пригорке, разложили коврики и улеглись поудобнее. Жестом показав Ольге, что она отвечает за наш тыл, я принялся изучать здание и комплекс вспомогательных строений, расположенных вокруг него. Работал тщательно, никуда не торопясь. Периодически опускал веки, чтобы уложить в памяти мельчайшие подробности наблюдаемой картинки. А когда понял, что при желании сориентируюсь во дворе даже с закрытыми глазами, дотронулся до локтя Фроловой и жестами показал, что можно отходить.
Отвел девушку метров на пятьсот, поднял ее на очередной пригорок, помог провести весь комплекс «противобобошных»[105] мероприятий и еле слышно прошептал:
– Отойду на час-полтора. Лежи тут и не уходи, что бы вокруг ни происходило…
Ольга уставилась на меня расширенными от ужаса глазами:
– А что может произойти?
– Когда местные «собаки» почуют мой запах, они начнут подвывать и тявкать. Если какая-то шавка начнет надрываться слишком сильно, могут проснуться аборигены. Соответственно, кто-то из них может выйти во двор и обложить ее большим петровским загибом.
Улыбаться шутке она не стала. Наоборот, закусила губу и нервно кивнула. А когда я повернулся к ней спиной и качнулся вперед, чтобы сделать шаг, вдруг схватила меня за рукав:
– Постой…
Я послушно замер.
– Я… – Она подумала секунд пятнадцать и, кажется, не смогла найти в себе силы, чтобы высказать то, что собиралась. – Ты там не очень долго, ладно? А то я сойду с ума от волнения…
– Хорошо… – пообещал я и ушел в темноту…
…Двигаться в нормальном темпе было в разы легче. Поэтому уже минут через восемь-десять я оказался все в тех же пятидесяти метрах, но уже по другую сторону здания, и занялся изучением еще не осмотренных достопримечательностей. Строений по эту сторону дома было чуть поменьше, чем по ту, поэтому, уложив в памяти все, что можно и нельзя, я отправился на ознакомительную прогулку по деревне.
Как и предполагалось, концерт «по заявкам телезрителей» начался сразу же, как я оказался с подветренной стороны от обитателей первого же двора: мяв самого бдительного шиннаги-ро тут же подхватили его сородичи, и буквально через десять секунд какофония охватила чуть ли не весь домен. Я некоторое время постоял на месте. А когда убедился, что Табаки не лгал и местные сторожевые «псы» действительно приучены атаковать только тех, кто забирается на их территорию, спокойно побрел дальше.
Осмотрел ближайший колодец, порадовался тому, что он сложен из сланцевых плиток, и оставил в нем небольшой «подарок». Потом прошелся по двум ближайшим «переулкам», обнаружил, что они практически не используются местными всадниками в качестве объездных магистралей, и сделал так, чтобы они не могли делать это и далее. Подвесил на нескольких штакетинах потертые полоски тряпок, дабы иметь возможность оценивать направление и силу ветра, и рассыпал вдоль околицы самодельный деревянный «чеснок». А когда закончил, вернулся к уже изученному комплексу строений.
Оглянулся вокруг, закинул за спину винтовку, перебрался через забор, скользнул в проход между двумя хозяйственными постройками и вдруг почувствовал затылком стремительно усиливающийся жар. Еще через миг деревянные стены осветила яркая вспышка, а затем за моей спиной раздался чей-то тихий и страшно довольный голос:
– О, да у нас тут гости!
