– Спасибо, не надо, – кисло ответил Кремер. Он не сводил глаз с миссис Тиллотсон. – Вы делаете ошибку, мадам, – продолжал он. – Вся эта ложь ни к чему хорошему не приведёт, а только ухудшит ваше положение. Попробуйте для разнообразия говорить правду.
Она выпрямилась и расправила плечи, чем, впрочем, не произвела желаемого эффекта. День для неё выдался трудным, и она была изрядно утомлена.
– Вы назвали меня лгуньей! – напустилась она на Кремера. – Да ещё при свидетелях! – Она повернулась к стенографисту. – Я требую, чтобы все это было занесено в протокол!
– Не беспокойтесь, он запишет, – заверил её Кремер. – Послушайте, миссис Тиллотсон, вы сами признались, что лгали относительно своего визита к Хеллеру до тех пор, пока не убедились, что это бесполезно. Ведь привратник мог под присягой подтвердить факт вашего прихода к Хеллеру. Теперь что касается вашей попытки дать взятку полицейскому. Это уголовное преступление. Если дежурный настоит на обвинении и вас будут судить, я, конечно, не берусь предсказывать, кому больше поверят присяжные, вам или ему, но я прекрасно знаю, кому бы поверил я.
– Позовите его сюда, – потребовала она. – Я хочу посмотреть ему в глаза.
– Думаю, он тоже хотел бы взглянуть вам в глаза, но это излишне. Я привык доверять своему чутью, а оно подсказывает мне, что вы лжете. И ещё вы, конечно же, лжете, зачем так стремились получить доступ к бумагам Хеллера. Хеллер изобрел свой специальный шифр, и потребовалась бы целая бригада дешифровщиков, чтобы прочесть его записи. Вы это знали, и я не верю, что вы рискнули бы подкупить полицейского только ради того, чтобы изъять записи, касающиеся вас и вашей семьи. Впрочем, я допускаю, что среди записей Хеллера имеются и те, которые вас интересуют. Завтра утром мы посадим людей разбирать его документы, они их внимательно просмотрят страницу за страницей, и если действительно обнаружат что-либо похожее, дадут мне знать. А пока, до выяснения обстоятельств, я задержу вас за попытку подкупа должностного лица. Если вы хотите позвонить адвокату, можете сделать один звонок в присутствии полицейского.
Голова Кремера повернулась как на шарнире.
– Стеббинс, проводите её к лейтенанту Роуклиффу и введите его в курс дела.
Пэрли поднялся. Миссис Тиллотсон сжалась, на глазах становясь все менее и менее дородной.
– Подождите минуту, – попросила она.
– Две минуты, мадам. Но не пытайтесь снова состряпать какое-нибудь вранье. У вас это плохо получается.
– Ваш человек неправильно меня понял. Я и не собиралась давать ему взятку.
– Я же сказал, вы имеете право позвонить адво…
– Мне не нужен адвокат, – уверенно возразила она. – Поскольку бумаги Хеллера скоро расшифруют, истина неизбежно откроется. Лучше уж я расскажу вам сама. Речь идёт о нескольких письмах. Они в конвертах, адресованных мне, но без подписи отправителя. Это анонимки. Я хотела, чтобы Хеллер вычислил их автора.
– Письма касаются вашего сына?
– Нет, меня лично. Мне угрожали. Что-то вроде шантажа.
– Сколько их всего было?
– Шесть.
– И чем же вам угрожали?
– Это не были угрозы в полном смысле слова. Письма содержали разного рода сентенции. В одном говорилось: «Тому, кто не может платить, остается только молиться». В другом: «Лишь умирая, ты оплачиваешь все долги», а в последнем: «Банкет окончен – наступает час расплаты». Остальные послания были пространнее, но в том же духе.
– А почему вы расценили их как прелюдию к шантажу?
– А разве вы подумали бы иначе? «Тому, кто не может платить, остается молиться». Как вам такое нравится?
– И вы хотели, чтобы Хеллер идентифицировал их отправителя. Сколько раз вы с ним виделись?
– Два.
– Разумеется, вы предоставили ему исчерпывающую информацию. Мы займемся письмами утром, а сейчас расскажите, что вы сообщили Хеллеру. Изложите как можно подробнее все, что вы говорили ему, и что он вам отвечал.
Тут я позволил себе почти в открытую улыбнуться и взглянул на Вульфа, желая узнать, должным ли образом он оценил то мастерство, с каким Кремер использовал его методу, но Вульф сидел с каменным выражением лица.
Я затруднялся сказать, насколько откровенна была миссис Тиллотсон, и как много она утаивала. Например, существовало ли в её прошлом нечто такое, за что её можно было заставить сейчас платить или даже назначать час расплаты; знала ли она сама, о чем идёт речь; скрыла ли это от Хеллера или рассказала ему, но не хотела посвящать в дело нас.
