Нет, Карл совершенно не удивится, если Сэмми посчастливится притащить с собой текстовые наброски. В таком случае надо будет прикарманить их, пока они не пойдут в их семействе по рукам.
– Ронни в последнее время прямо-таки разбогател, Карл, ты в курсе? – чирикала мама где-то на заднем плане.
Мёрк поднял брови.
– Вот как, правда? Ну, тогда следует исходить из того, что он приторговывал наркотиками. Ты абсолютно уверена, что Ронни не закончил жизнь в петле за толстыми стенами тайской тюряги?
Она рассмеялась.
– Уф-ф, Карл, перестань. Впрочем, ты всегда был весельчаком.
* * *
Спустя двадцать минут после звонка борнхольмского полицейского на пороге возникла Роза, с плохо скрываемым отвращением разгоняя клубы табачного дыма.
– Карл, ты разговаривал только что с офицером полиции Хаберсотом?
Карл пожал плечами. В данный момент его мысли были заняты совсем не этим несостоявшимся диалогом. Кто его знает, что там Ронни про него настрочил…
– Тогда взгляни. – Она бросила на стол листок бумаги. – Я получила этот мейл пару минут назад. Может, тебе следует перезвонить автору?
Распечатанное письмо состояло из двух предложений, которые способствовали воцарению в офисе подавленной атмосферы на весь остаток дня.
Отдел «Q» был моей последней надеждой. Больше я не вынесу.
К. Хаберсот
Карл взглянул на Розу, которая стояла и качала головой – в точности шекспировская «строптивая» Катарина. Ему совершенно не нравилась такая манера, но, принимая во внимание Розин темперамент, это был не худший вариант. Мёрк предпочитал получить от нее две оплеухи в полной тишине, чем две минуты выслушивать ее ворчания и пререкания. Так уж сложились их взаимоотношения, и, как бы то ни было, Роза нередко испытывала глубочайшее уныние, хотя – зачастую – до дна ей было еще погружаться и погружаться.
– Вот это да! Но поскольку мейл получила ты, Роза, сама и разбирайся. А потом можешь рассказать мне, что в итоге получилось.
Она сморщила нос, так что едва не потрескалась обильно нанесенная на ее лицо штукатурка.
– Можно подумать, я не знала, что ты так скажешь! Поэтому я, естественно, немедленно перезвонила ему, но наткнулась на автоответчик.
– Хм-м… В таком случае, видимо, ты оставила сообщение о том, что перезвонишь позже?
Стоило Розе кивнуть, как над головой у нее повисла черная туча – и, кажется, надолго застряла на этом месте.
Оказывается, она звонила пять раз, но мужчина так и не ответил.
Среда, 30 апреля 2014 года
Обычно выход сотрудников на пенсию отмечали в отделении полиции Рённе в стенах самого участка, однако Хаберсот не захотел последовать примеру остальных. С тех пор как была проведена новая полицейская реформа, его удачное тесное взаимодействие с местными жителями и вообще все действия, осуществляемые им на восточном побережье острова, трансформировались в бесконечные мотания с востока на запад и обратно. Неожиданно в работу вмешался бесконечный рутинный процесс принятия бесполезных решений на протяжении всей цепочки – от момента совершения преступления до момента, когда начинали предприниматься хоть какие-то серьезные шаги по раскрытию. Время оказывалось потеряно, следы стирались, преступник сбегал.
– Настало настоящее раздолье для всяких пройдох, – всегда повторял Хаберсот, как будто кто-то собирался его слушать.
Поэтому он ненавидел общественное развитие, как на государственном, так и на локальном уровне, и коллеги, которые, встраиваясь в систему, ничего не знали ни о нем, ни о сорокалетнем периоде его беспорочной службы, уж точно не должны были оказаться на его прощальном вечере, чтобы стоять как стадо баранов и делать вид, что они его чествуют.
Следовательно, он решил устроить мероприятие по случаю выхода на пенсию без особого размаха, в Доме собраний в Листеде, всего в шести сотнях метров от собственного жилья.
Учитывая то, что именно Хаберсот планировал совершить в связи с данным событием, такой прием нужно было организовать как можно скромнее во всех смыслах.
На мгновение он остановился перед зеркалом и оглядел свой парадный мундир, заметив складки, образовавшиеся на ткани за время хранения. Осторожно и неловко разложив на гладильной доске брюки, которые он никогда прежде даже не пытался вывернуть наизнанку, Хаберсот скользнул взглядом по помещению, которое некогда представляло собой теплую и оживленную семейную гостиную.
