По характеру Кедринцев человек спокойный, не знаю, мог ли он первым напасть на другого человека.
С моих слов записано правильно, мною прочитано. Малинин».
«Какая нелепица», — подумала Наталья, откладывая протоколы в сторону. Не верилось, что поссорившись из-за пустяка, старик Пастюхин ударил другого человека ножом. Но кто же ранил самого Пастюхина? Кедринцев? Возможно, первым напал он?
Группа, выезжавшая на место, опросила всех работников комбината, но свидетелей не нашла, никто ничего не видел . и не слышал. В сложившейся ситуации истину можно было прояснить только в больнице, хотя маловероятно, ведь раненые еще в тяжелом состоянии.
Разговор с Кедринцевым начался удачно. Он был в сознании и на расспросы о самочувствии отвечал связно. Но когда Наталья назвалась, его вдруг начало трясти.
— Я все помню. Все помню! Это он...
Подписать протокол Кедринцев не смог, тряслись руки.
— Ничего страшного, — улыбнулась ему Наталья, — следующий раз подпишете, поправитесь и подпишете.
Беседа с Пастюхиным оказалась более продолжительной.
— Ох, товарищ следователь, у меня столько врагов, сколько вам и в кошмарном сне не снилось.
— Почему же, Иван Митрофанович?
— Я до пенсии в охране работал. Дело это опасное. Каждый норовит что-нибудь утащить, урвать побольше. Из-за куска мяса готовы горло человеку перегрызть.
— Значит, вы догадываетесь, кто вас ударил ножом?
— Нет. Он сзади подкрался. И саданул мне в левый бок. Упал я, как будто в яму провалился, ничего не помню.
По дороге из больницы Наталья старалась забыть хотя - бы на время о своих подозрениях и догадках, сосредоточившись на анализе услышанного.
«Обоих по-человечески жалко. Но Пастюхин, пожалуй, самую малость подыгрывает. Он очень хочет вызвать сострадание, казаться добрым и справедливым. Только с добротой его что-то не складывается: «каждый норовит кусок побольше урвать... готовы горло перегрызть» — это уже мировоззрение.
Кедринцев возмущен жестокостью происшедшего. Да, делает вид, что возмущен. А на самом деле?
И еще — Малинин.
Малинин, двадцатилетний парень, нервничал. Рассказывал о случившемся сумбурно, перескакивая с одного на другое. Наталье стоило больших трудов направить разговор в нужное русло.
— Женя, давайте вернемся к тому дню. Что вы увидели, когда прибежали на крик Кедринцева?
— Рабочий лежал на боку, а Николай — рядом, на коленях. Левой рукой он опирался на Пастюхина... Когда я вернулся с проходной, возле Кедринцева валялся нож. Кедринцев показывал на него и говорил, что рабочий несколько раз. ударил его...
— Сколько времени прошло с того момента, как вы оставили Кедринцева и Пастюхина, до крика: «Женька, меня зарезали»?
— Минут пять, не больше.
— Был ли в это время кто-нибудь посторонний на месте происшествия?
— Нет, это исключено. Там везде прожектора светили.
После допроса Наталья жирно перечеркнула в своем блокноте фамилию «Малинин».
Все допрошенные ею работники мясокомбината, сбежавшиеся на крик Кедринцева, как и Малинин, в один голос утверждали, что никого из посторонних не было. Таким образом, оставалось два действующих лица: сами пострадавшие. Но кто из них зачинщик резни?
Следующий день начался с неприятности. Утром Наталья, как и планировала, поехала в больницу. Дежурный врач недоуменно вскинул брови:
— Кого-кого вы хотите увидеть? Кедринцева? Так он же вчера умер!
Наталью бросило в жар.
— Девушка, что с вами? Выпейте, выпейте, вот вода. Нельзя все так близко к сердцу принимать. Думаете, нам не жалко? Каждого человека жалко. Зато второй ваш подопечный поправляется, скоро выпишем.
...Перед Натальей стоял старичок в белых валенках с калошами и поношенной фуфайке. Пастюхин. У него презрительный прищур глаз, плотно сжатые губы, на лице — едва уловимая усмешка.
— Нож? Ой, что вы, товарищ следователь. У меня ножей отродясь не было. Зачем он мне? А вот у моих врагов... Но я никого конкретно не подозреваю, разве всех упомнишь?
После нескольких бесплодных допросов Пастюхина Наталья уже не сомневалась: от него ничего не добьешься. Надо идти по другому пути. Но по какому?
Однажды к Стародубовой зашел судебно-медицинский эксперт Владимир Николаевич Овсянников. Наталья искренне обрадовалась, она-то знала, что Овсянников просто так не заходит.
