Вторую кражу Курасов совершил у кассы столичного кинотеатра «Художественный», третью — на колхозном рынке, что находился в пяти минутах ходьбы от Тверского бульвара. Поскольку обе они, как и на Курском вокзале, завершились удачно, уверовал: он на правильном пути, фортуна будет улыбаться ему и дальше. А раз так, можно было начинать складывать деньги. Раздобыл старинную жестяную коробку из-под монпансье, уложил в нее, плотно обернув водонепроницаемой бумагой, первые две тысячи. Но, к искреннему его недоумению, они оказались и последними, ибо очередной вояж в Москву закончился тем, что Курасова препроводили, как говаривали раньше, в казенный дом.
Тогда, в тысяча девятьсот сорок шестом, ему шел девятнадцатый год.
3
Подольский народный суд Московской области приговорил Курасова к одному году лишения свободы, хотя он заслуживал более сурового наказания. Но суд учел и молодость преступника, и его чистосердечное (сцену нечаянно заблудшей невинной овечки разыграл он мастерски) раскаяние. Было взято во внимание и то, что год — срок вполне достаточный, чтобы осужденный хорошенько подумал о своем прошедшем, настоящем и будущем, сделал соответствующие выводы и, отбыв положенное наказание, занялся честным трудом.
Действительно, Курасов думал более чем усердно и выводы тоже сделал, да только не те, которые следовало сделать. Все его умственные усилия и способности были направлены на одно: четко установить, где он допустил промашку, какие принять меры, чтобы, выйдя на волю, ее не повторить.
«Самое важное, — пришел он к заключению, — знать не только когда, где, что, но и у кого воровать».
Почему он влип? А потому, что та тетка в трамвае, у которой попытался снять с руки часы, его самодельной финки не испугалась, к тому же оказалась неправдоподобно горластой. Значит, очищать надо тех, кто трусоват и слабоват, неповоротлив и рассеян. И еще: ни в коем случае не мозолить глаза милиции одного и того же города, даже, подобно Москве, со сверхмиллионным населением...
После выхода на свободу из родного Подольского района Курасов перебрался в Калинин. Чтобы отвести от себя возможные, особенно на первых порах, подозрения, устроился на один из заводов учеником слесаря. При этом проявил столь похвальное усердие, завидную понятливость и сноровку, что сменный мастер уже через полмесяца пришел к начальнику цеха.
— У парня золотые руки. Надо переводить на самостоятельную...
Перевели и не покаялись. Работал Курасов старательно, производственную дисциплину соблюдал строго: в цех являлся раньше гудка, уходил позже, инструмент берег, в отношениях был ровен и предупредителен. И окружающие его люди решили: надежный, примерный товарищ. Решили, ни разу, к своему же несчастью, не поинтересовавшись, а чем молодой преуспевающий слесарь занимается вне территории завода, с кем водится, куда уходит по ночам из общежития.
Словом, личная жизнь Курасова для тех, кто трудился с ним плечом к плечу, была за семью замками. И когда однажды утром он не явился в цех к началу смены, там лишь легонько покачали головами.
— Ай-яй, видать, проспал парень.
Между тем в эту ночь Курасов вообще не ложился. Сговорившись с бывшим уголовником по кличке Барон, он проник в чужую квартиру, предварительно точно установив: ее хозяева, люди весьма состоятельные, выехали на загородную дачу с ночевкой. Навели грабители справку и о соседях намеченной жертвы. Тут тоже оказалось все в ажуре: муж с женой, оба в преклонных , годах и оба вдобавок инвалиды. Он вернулся с войны без ноги, она сердечница, давно на ладан дышит. Таких бояться — кур смешить. И, подражая Барону, Курасов расхаживал по чужим комнатам, как по собственному дому. Эх, если бы только ему знать, что именно в этот вечер к соседям приехал в краткосрочный отпуск сын-пограничник. Но ни Курасов ни Барон того не знали.
Сначала грабители внимательнейшим образом осмотрели выдвижные ящики письменного стола и комода. Трофеи достались приличные: золотое кольцо с рубиновым камнем, золотые же серьги, увесистая пачка облигаций и заграничная, в виде пистолета, зажигалка. Затем сняли со стены вместе с персидским ковром двуствольное ружье- бескурковку, потом принялись вытряхивать из гардероба одежду. В тот момент, когда держали совет, брать каракулевую шубу или нет — уж очень здорово поела моль, от двери раздалось негромко, но повелительно:
