Без права на ошибку - страница 52
Девушка согласилась. Валентин взял ее за руку и, петляя между кустарниками по склону сада, помог ей подняться до крайней аллеи, по обе стороны которой стояли высокие вековые деревья.
Маша остановилась, прислонилась спиной к тополю, чтобы справиться со сбившимся от быстрого подъема в гору дыханием. Кругом — ни души. Сад словно замер, ни звука, ни шороха. Валентин не удержался: снова нашел в муфте теплые нежные пальцы девушки и, перебирая их, гладил. Маша замерла. И снова как будто отодвинулись земля и люди, в целом мире остались только они вдвоем, два сердца, слитые в одно большое, горячее и нежное…
Прядка волос выбилась из-под шапочки Маши, и Валентин притронулся к прядке губами, а потом прижался щекой к девичьей щеке. Маша закрыла глаза, и вся подалась к нему.
— Вот мы и встретились, — скрипучий голос Курчавого Белокрылов узнал сразу. Он вмиг обернулся, но никого не увидел: должно быть, бандит стоял за деревом.
— «Пишите» обоих — мента и его шмару! — приказал кому-то Курчавый.
Из-за кустов выскочили двое мужчин с ножами и бросились к Валентину.
— Маша, беги! — успел крикнуть Белокрылов, отбиваясь ногами. Ему удалось выбить у одного из напавших финку, но он тут же ощутил острый укол в спину. Белокрылов нанес сильный удар в живот второму бандиту, тот согнулся и прохрипел:
— Пали в него, кончай шкуру!
Оставшийся без ножа выхватил из кармана наган.
— Не стрелять! Я сам! — снова совсем рядом просипел Курчавый, и Валентин почувствовал новый укол ножа в спину. Падая, он уже не слышал отчаянного крика Маши — не то от боли, не то от страха, не слышал, как от ворот сада донеслась пронзительная трель милицейского свистка…
В тот вечер на Базарной улице дежурил Петухов. Он, услышав женский крик в саду, бросился на помощь.
На месте преступления бандитов уже не оказалось. Пострадавших, мужчину и девушку, милиционер немедленно отправил в больницу. Белокрылова он не узнал, потому что лицо того было сплошь залито кровью.
В больнице Маша сразу пришла в себя. Превозмогая головокружение и пульсирующую боль в затылке, спросила у склонившейся над ней сестры милосердия:
— Что с ним? Он жив?
— Жив, милая, жив, успокойся. Разговаривать тебе нельзя, волноваться — тоже.
Валентин лежал без сознания. Он потерял много крови — две глубокие раны на спине, правая щека перечеркнута лезвием ножа крест-накрест, на нее пришлось накладывать швы.
Поздно вечером Машу проводили из больницы домой. Ножевых ран ей бандиты не успели нанести, а тяжелый удар в голову, вероятно, смягчила меховая шапка.
Навестить Белокрылова в больнице Горбунову разрешили только через три дня и то на очень короткое время.
Когда председатель ЧК вошел в палату в сопровождении врача, с табурета перед койкой Валентина быстро поднялась девушка в белом халате, но без сестринской косынки на волосах.
— Маша, вы свободны. Пока свободны, — мягко сказал доктор.
Девушка спокойно, с достоинством прошла мимо внимательно посмотревшего на нее Горбунова и не спеша закрыла за собой дверь палаты.
«Так вот она какая — Маша, о которой ему говорили, что она находится около больного уже вторые сутки. Симпатичная, пожалуй, даже красивая, — подумал Горбунов. — И, видать, с характером».
Голова Белокрылова закутана в бинтах, оставлены только щель для глаз да прогалинка для носа и губ.
Присаживаясь на табурет, Александр Иванович подбадривающим взглядом поздоровался с больным. Заговорил не сразу.
— Вот такие-то дела… Ничего не поделаешь: за ошибки надо платить. Приходится говорить спасибо, что с Курчавым в тот вечер были не «мастера», а только подмастерья. И финку ты настоящую у них выбил, а другой нож оказался помельче, иначе…
— Я, Александр Иванович, виноват перед вами и перед товарищами.
— Прежде всего перед собой и перед девушкой, которую мог и не уберечь. Это всем нам урок на будущее. Мы разбирали на собрании случившееся, и я дал соответствующее распоряжение. Теперь никто, даже во время сна, не будет расставаться с личным оружием. Но — хватит об этом. Я все-таки не служитель культа, как, бывало, некоторые из присутствующих, исповедовать тебя не собираюсь, — смягчил выговор шуткой Горбунов и улыбнулся. — Скорее всего наоборот, я пришел тебе доложить о наших делах. Сказать спасибо за докладную записку насчет Жвакиной. Ты оказался прав. Она вовсе не Жвакина, а Серова, хитростью сумела завладеть паспортом вдовы убитого в Тамбове чекиста Жвакина. Была связана с Удалым и Курчавым. У них все сложилось по пословице — рука руку моет и обе грязные. Волки спасают свою шкуру. Сафин помог разоблачить Жвакину, а она задержать Курчавого, отпетого бандита-рецидивиста. Завтра тебя навестит Зайцев, он подробно расскажет, как и где они поймали Курчавого. Сегодня после обеда отпущу к тебе Гирыша. Ну вот, кажется, и все, чем мог я порадовать тебя, Валентин Иванович. Прими гостинец, — Горбунов достал из кармана два яблока, завернутые в газету. — Одно, маленькое, — тебе, а другое, большое, — Маше. Поправляйся, ждем тебя.
