— Хорошо, будь по-твоему, — перейдя на «ты», бросил мужчина. — Когда должна быть машина?
— Она все время должна стоять наготове.
— Мне ее еще надо достать.
— Это твои проблемы.
— Хорошо, — пробурчал гость, сунув руку за пазуху.
От этого движения гостя Глюк немного поежился.
«Не дай бог выхватит сейчас пушку, выстрелит мне в грудь или в голову, заберет деньги и с концами. И тогда моим планам не суждено будет сбыться. Мало того, что могут пристрелить бывшие коллеги, так еще и свои могут убить», — мелькнула мысль.
От этой мысли глаза Глюка вспыхнули еще ярче, они стали как два горящих угля.
— Так ты меня понял?
— Понял, — мужчина поднялся и протянул широкую руку. Глюк догадался, чего хочет гость. Пачка долларов перекочевала из кармана пиджака на широкую темную ладонь гостя.
— Ты зачем с собой пушку все время таскаешь? — поинтересовался Глюк, сжимая в своем кармане рукоять пистолета.
— На всякий случай.
— Какой еще случай? Ты мне это брось. Все должно быть точно. Не дай бог тебя прихватят прежде времени! Тогда плакали твои денежки.
— Меня-то прихватят?.. — выдохнул мужчина и улыбнулся жуткой улыбкой. — Не родился еще тот коп, который меня прихватит. В гробу я их всех видал.
— Ладно, не зарекайся. Ступай.
— Жду звонка, — покидая квартиру, пробурчал зловещий гость.
Он вышел, держа кепку в руке.
Глюк через минуту раздвинул планки жалюзи и выглянул на улицу. Коренастый мужчина подошел к джипу, рванул на себя дверь, легко взобрался в машину, и та, выдохнув облако дыма, сорвалась с места. Завизжали протекторы по темному от недавнего дождя асфальту.
— Придурок! — прошептал Глюк. — Но ничего не поделаешь, и с такими придется иметь дело. Правда, и его век недолог.
Глюк вошел в маленькую кухню, открыл холодильник, вытащил палку сырокопченой колбасы и большим ножом быстро отрезал себе несколько широких кусков. Затем взял хлеб и, накалывая куски колбасы на острие ножа, принялся есть, щуря чуть слезящиеся глаза. Он стоял, чуть ссутулившись, затем повис над столом и посмотрел в окно на спешащих, занятых своими делами жителей города Сан-Франциско.
«Уроды! Уроды! Куда-то бегут, куда-то торопятся, целуются, плачут, расстаются… И знать не знают, что может произойти, и думать не думают, что сейчас на них смотрит сквозь стекло человек, в чьих руках скоро окажется их жизнь. Боже, какие они беспечные! Радуются снегу, солнцу, радуются жратве, деньгам. Мужики радуются женщинам, женщины — украшениям, обновкам, цветам, духам. И не думают, не подозревают, что над ними стоит Глюкас Вандрос и держит их, как кукловод за ниточки, в своих руках. Стоит ему пошевелить пальцами, как все придет в движение.
И сильные мужчины, и слабые женщины, заплаканные дети будут прятаться, молить его о пощаде. Как все просто! Они надеются на власть, на полицию, на ФБР, на армию, надеются на безмозглых политиков, думая, что все эти структуры, все эти надстройки смогут их защитить. Но надстройка-то давным-давно прохудилась и напоминает дырявую крышу. Стоит подуть ветру, как заскрипят стропила и полетят доски. Обрушатся углы, стекла со звоном вылетят из домов, и ветер смерти страшным, жутким смерчем закружит людишек, подхватывая легко, как песчинки, бросая и разбивая, превращая в пыль, в грязь, в ничто. Боже, какие они все беспечные и самонадеянные!»
Глюк дожевал ломоть колбасы, крепко сжал рукоять ножа и с силой вогнал нож в разделочную доску. Нож еще долго вибрировал, черная ручка напоминала метроном.
«Ладно, не время предаваться мечтам, надо думать, высчитывать, спешить».
Глюк взглянул на старый будильник, единственную деталь обстановки, которую он захватил с прежней квартиры. Часовая и минутная стрелки стали почти под прямым углом, показывая без четверти шесть.
Глюкас Вандрос шел, не озираясь, подняв воротник серого, невзрачного пальто. Под пиджаком в кожаной кобуре покоился пистолет, и время от времени Глюк прижимал к боку левую руку, ощущая оружие. Пройдя квартал, он резко свернул за угол и оглянулся. На этот раз он ничего подозрительного не заметил. Парочка влюбленных, старушка с прохудившейся авоськой, мальчик с собакой, да надменный полисмен с электрошоковой дубинкой и наручниками на поясе. Пройдя еще квартал, Глюкас Вандрос остановил такси.
