Опять стало безумно жалко себя, оборвавшую полет в расцвете лет.
«Эй, тормози! Что-то совсем загнула не туда, – спохватилась и погнала прочь я черные мысли. – Четко же сказали – «ты еще жива».
– Итак, ребята. – Гермилон набрал полную грудь воздуха и начал свою речь: – Лукавить не буду. Ваши физические оболочки находятся в очень плачевном состоянии. И это еще мягко сказано. По сути, вы балансируете на лезвии бритвы, между жизнью и смертью. Помимо многочисленных переломов, у одного из вас оторвало две конечности, другой ампутировали кисть руки, и она лишилась глаза. Но и это еще не самое страшное. Вашим телам сильно досталось от огня…
– А огонь-то откуда? – перебил обалдевший Леха.
– Врезавшийся в электричку состав перевозил нефтепродукты. Несколько цистерн раскололось, возник пожар. Я тоже, между прочим, пострадал, выковыривая вас, однако мои раны – сущие пустяки по сравнению с вашими ожогами четвертой степени. Честно скажу, ребята, вы весьма удивили врачей! Мало какой человек долго останется живым с такой потерей крови, с практически полностью обугленной кожей, с поврежденной огнем большей части глубоко расположенных тканей – подкожной клетчатки, мышц и даже костью. Пока вы находились без сознания, в реанимации шла одна многочасовая операция за другой. Тем не менее дальше выражения крайнего изумления доктора особо не продвинулись. Винить их не стоит, ибо они сделали все, что в их силах.
– Сделали? – сглотнула я ком. – Почему вы говорите в прошедшем времени?
– Борьба за ваши жизни продолжалась несколько месяцев. Светилам хирургии на какой-то миг даже удалось стабилизировать ваше состояние, – говоривший тяжело вздохнул. – К сожалению, этот период продлился недолго, и сейчас вы все равно умираете.
– А как долго нам еще осталось? – тихонько шмыгнул Леха.
– Не могу знать, – грустно развел руками Гермилон. – Но ваши родные уже смирились с предстоящей тяжелой утратой.
Тут я наконец-то дала слабину и всхлипнула.
– Но не отчаивайтесь! Еще не все потеряно! Вы здесь, и вы живы – это главное, – как-то непонятно обнадежил вдруг мужчина в бархате, сделав ударение на слове «здесь». Потом изображение Монова задрожало, пошло рябью, как в дешевых фантастических сериалах, и мужчина исчез.
– И все? На этом вводная часть завершена? – недоуменно разинул рот Алексей.
– Блин, зашибись! – возмутилась я и принялась перебирать в голове варианты ругательств. Как назло, наиболее изощренные из них попрятались в темных уголках сознания. Поэтому не нашла ничего обиднее, чем выкрикнуть в пространство банальное: – Козел бархатный!
Леха вздохнул, смешно подергал вновь приобретенными ушами и сказал:
– Тась, а с другой стороны, и на том спасибо. Представляешь, если бы нам вообще ничего не сказали? Сидели бы и гадали: массовые галлюцинации у нас или синхронное умопомешательство?
– Все равно он – козел!
– Согласен, так это не делается. Наверное. Но не забывай, чел нас, можно сказать, спас.
– Угу. А ты чего вдруг таким добреньким стал?
– Не знаю, – эльфенок пожал плечами. – Может быть, когда услышал, что недолго землю топтать осталось, то захотелось остаток жизни как-то более правильно провести, что ли.
– Слышь, праведник, во-первых, не спеши себя хоронить раньше времени. И без того на душе тошно. Во-вторых, как я поняла, остаток жизни мы топтать не настоящую землю будем, а нарисованную.
– В-третьих тоже будет? – ехидно уточнил друг.
– А как же! В-третьих, если мы в игре, то где интерфейс? Где кнопочки, менюшки, подсказки, карта мира, компас, квестовые[7] оповещалки, чаты, статус-бары состояния нашего здоровья, окошко с атрибутами персонажа, книга со скиллами[8], всякие другие информационные примочки, где все это?
– Э-э… хэ зэ![9] – буркнул Леха.
– Угу, и я про то же.
– Но, может, это намеренно сделали? Типа настолько глубоко приблизили виртуал к реальности, чтобы погрузиться по полной? – предположил Леха.
– Ты сам-то в это веришь? – скептически поинтересовалась я. – Думаешь, среднестатистический школьнег-нагибатор не станет ныть: «Админы, гиде карта? Йа низнаю, куда идти!» Не-ет, что-то здесь нечисто.
