- Импотент ваш Сергей Андреевич! - орала Сверстница. - Маникюр! И я одна из всего города догадалась, в отличие от всех! Бестелесная обманка, не способная любить! И вы купились!
- Кучер, выкрест, - продолжал Барин свое. - И никто не знает, чего мне стоило держать его, никто! - и замолчал вдруг, осененный. - Как же я должен его ненавидеть!
- Все, - она кончила. - Ты сказал главное. Ты - сказал. Ты забудешь, что ты сказал, но ты оплодотворил меня. Все, - она легла на спину и закрыла глаза.
- И не в этом дело, - говорил Барин: ему надо было выговориться. - А в том, что мне все равно! Я хотел побыть извергом, но я был не-ес-тест-венным извергом, ты понимаешь?
- Поцелуй меня, - попросила Сверстница, вытянувшись струной.
- О! - Барин встал, чтобы уйти, но она цепко ухватила его за руку:
- Ты-то меня любишь? Просто как человека? Как тварь? Ты, мой создатель. Никто никогда не дотронется до меня, дай образ! - она приподнялась и перекрестилась на образ. И поцеловала образ мимо. И заплакала. - Ведь ты здесь, - и стала почти похожа на женщину. - Только не убивай ее!
- Что ты! - Барин гладил ее по лицу и укладывал особенно, как ребенка, которого у него не было. - Что ты! Нет! Надо хотеть - и все. Или ждать. Но не специально. Вот будешь жить - и вдруг на голову свалится то, чего ты не ждешь. И ты удивишься. Потому что это закон: чтобы раз - и свалилось на голову. А по-другому не бывает. Только так.
Они целовали и гладили друг другу руки, нежно, как будто прожили до того огромную жизнь вместе.
- Поклянись, - она с трудом открыла глаза, - что ты не уйдешь, пока я не проснусь.
Он перекрестился на образ, и она уснула, как провалилась.
Он гладил ей руку и не видел, как разгладилось ее лицо во сне. Смотрел в окно, где появился свет восходящего солнца.
Зевнул во весь рот со звуком, как собака.
Посидел, прислонив голову к стене: лечь было некуда. Сверстница спала, разметавшись во весь диван.
Решился: надел шубу и пошел.
Дверь была заперта, ключа не было.
Он иначе посмотрел на Сверстницу и отрезвел. Стал искать ключ, бросал на пол вещи, ящики секретера, догадался. Подошел к Сверстнице и достал ключ, спрятанный у нее между грудей.
Открыл дверь и вышел, уронив по дороге ведро и приспособление для вешалки.
Едва застегнув шубу, он был на улице, с головной болью, шел и говорил с Мари:
- Знаешь, родная: летаешь - летай. На черта притворяться человеком. Еще и женщиной. Летай, родная. Дай пожить. Не хочется идиотом, честно. Правда. Законы - одни, законы другие. Все разное, правда. Не хочу.
Мари встала с подстилки, прошла сквозь запертую дверь и ушла в город, искать Барина.
А он стоял некоторое время, прижав лоб к камню, потом увидел краем глаза два существа, почти нереальных в утреннем полумраке: явно любящие друг друга, явно тайно встретившиеся, но - он не мог понять, что в них невероятного. Потом понял: они были _бесполые_. Как он это определил, он не сказал бы. Но они были _бесполые_, и он оживился и пошел следом. Голова перестала болеть, ему стало интересно, ему стало конкретно отвратительно. Он расхохотался, напугав _бесполых_.
- Вот как надо! - крикнул он и умирал от хохота. - Вот как! Куда?!
_Бесполые_ пытались исчезнуть, он побежал за ними, топая, лая, свистя, хохоча. Они разбежались в разные стороны, он погнался за одним из них и не поймал, а поскользнулся и с размаху врезался головой в стеклянную витрину, и едва успел закрыть голову руками от летящих в него осколков.
И сидел потом молча, отдыхая от ночи, успокаиваясь почти до блаженства. И не замечал собравшихся вокруг прохожих.
Днем, аккуратный, холодный, жестокий, почти такой, каким был до появления Мари, - ехал, шел, поднимался по лестницам, раздевался в прихожей. Трезвый, решившийся (хотя голова болела нестерпимо), проговаривал про себя спокойно и просто:
- Вы знаете, видимо, я устал. Я был рад. Я назвал вас именем моей матери. _Моей_ матери. Вы хотите свободы? Местожительство, содержание, цацки, халва... Нет, халвы не будет. Вот халвы - не дам. Я уезжаю, потому что это смешно. Вы, безусловно, прекрасны, но я не готов растворяться. Я забросил дела, дом не доведен до ума, потому что, оказывается, у меня нет вкуса. Бог с ним. Мне не интересно. Я занимаюсь тем, что я занимаюсь Вами. Благодарен. Обязан. Спасибо. Тошнит. Еще раз благодарен. Адье, мой ангел. Мерси. Са ва.
