Бесконечно белое - страница 34

Шрифт
Интервал

стр.

Паук добрался до берега, шатаясь брел ко мне. Извини дорогой, отбегался. Скоро зарядит ливень, и ты снова окажешься в коконе. Пора сворачивать представление. Я послала миру сигнал о помощи, тот готовно откликнулся, будто только этого и ждал. Твой выход, Кай! Искры закружились вихрем и обрушились вниз, сверкая первозданной мощью. Паук разлетелся зелеными кляксами, ровно под хлынувший ливень.

Прикрыть глаза, расслабиться. Прислушаться, поверить. Она – это я. Пока льет дождь, на пару мгновений. Их хватило. Та старая женщина сияла ярко-ярко. Сидела в одной из проплывающих мимо деревни чужих лодок, крутила головой, словно что выискивала. А потом уставилась на их дом. Смотрела прямо в чердачное окно и улыбалась, будто знала, что Кай там прячется и подглядывает украдкой. Но как не подглядывать? Всполохи над головой чужачки завораживали – сильные, красивые, переливающиеся сгустками. Никогда раньше Кай не видела ничего похожего. Лодки уже скрылись за излучиной, а сияние все еще просвечивало сквозь деревья. Внизу бесновалась жена брата, звала Кай, кричала раздраженно. Вот-вот Хан-Маак начнется – ее сын берет жену из соседней деревни, а цветов все нет. Кай змеей соскользнула с чердака, прыгнула в лодку. А часом позже был тот самый ливень…

Я распахнула глаза. Старуха явно разыскивала Кай. Нашла. И что? В тот день ее с песнями пронесло мимо, а Кай поплыла в другую сторону, за цветочками, где и убилась. Сама. Вряд ли старуха заранее подгрызла бревно. Хотя старики они такие, на многое способны. Лейкина Карловна так точно… Собиралась ли чужачка вернуться и убить Кай, или были другие планы – теперь не выяснишь. Ловить тут нечего. Не мой случай.

На чердаке неподвижно висел кокон из паутины, сквозь щелястые доски дальнего угла сочилась энергия – точку выхода сразу чувствуешь, она как глоток свежего воздуха среди духоты. Вдох полной грудью, шаг вперед. Момент перехода – это почти как в метро, у самого тоннеля, перед несущимся навстречу поездом. Та секунда, когда порыв сумасшедшего ветра бьет в лицо, треплет волосы… Да, похоже. Только еще лучше!

Шкафы. Теперь со всех сторон наступали шкафы – набитые старыми книгами, пахнущие деревом и пылью. Нависали громадой, выдавливая воздух из тесных проходов, терялись макушками в сумраке сводчатого потолка. Всюду порхали увесистые томики, стряхивая буквы со страниц. Те разлетались веером, плюхались на ковер веселыми чернильными кляксами. Если цапнуть книжку за обложку и держать, то накапает целая лужица. Главное – следить, чтобы в тот момент сверху не забрызгало… знаниями. Пол тряхнуло, с полок соскочило еще несколько летучих фолиантов. Я пробежала вглубь библиотеки, ныряя под высоченные стремянки, уворачиваясь от растрепанных томиков и чернильных клякс. В углу, у самой точки выхода, стоял потертый стол, густо заросший пылью и паутиной – единственное тихое место в этом бедламе. Тут почему-то ничего не летало, не капало и не тряслось. Залезла под него, приготовилась. Качка усиливалась, библиотека уже ходила ходуном. Отлично, сценарий завершался.

Миг. Хлынувшая охотно картинка чужой жизни, полная запахов, ощущений и звуков. Последняя страница сценария, быстро мелькающие строки перед роковой надписью «зе енд». Лира. Отец нарек ее так при рождении. Красивому ребенку – красивое имя, пусть и не ромейское. Сказал как отрезал, никто даже не попытался возразить. Ученый, известный скриптор, библиофил Магнаврской высшей школы и лучший на свете отец. Он сам ее учил всему – грамматике, риторике, логике, философии… Игрушки, куклы, подружки? Нет. Ее друзьями были книги, много книг, целый мир. Дверь их покоев открывалась прямо в библиотеку – огромный зал, заставленный шкафами, в которых аккуратно лежали и стояли желтые папирусные свитки, разноцветные пергамены с золотыми и серебряными буквами, глиняные таблички, тетради, кодексы в богатых переплетах и совсем новые, пахнущие тисненой кожей бумажные тома.

Магнавра… Они жили здесь с тех пор, как отец получил должность. Лире нравилось все: дневная суета, гомон в коридорах, крики диспутов. Вечерний полумрак, шаги разбегающихся по домам студентов. Ночная тишина пустых аудиторий, дрожание огонька свечи в темноте библиотеки, скрип отцовского пера. Днем он преподавал поэтику и риторику, вечером переписывал древние книги. Лира любила, когда приходили друзья отца и устраивали «кружок»: читали греческих авторов, сочиняли стихи, эпиграммы и спорили. Много, азартно и по любому поводу. Они и сегодня спорят, кто прав – Аристотель или Платон, а ее за книгой послали. Так кричат, что даже сюда, в дальний угол библиотеки, гул долетает. Еще немного, и в ход кулаки пойдут. И это профессора знаменитой школы! Как дети, ей-богу. Но лучше пусть спорят, чем шутят про женихов, а то не ровен час, отец поймет, что дочь выросла, и впрямь отдаст замуж. А там геникей, хозяйство, дети и никаких рукописей. Б-р-р… Нет, она все решила. Уйдет в монастырь, как Кассия. В любой, где есть книги.


стр.

Похожие книги