Но Лавр закон чтил. Посему хоть и брал порой невеликую мзду с проезжающих торговцев, но меру знал, не зарывался, за порядком в селении следил строго и нарушителей спокойствия карал жестко. Причем карать предпочитал самостоятельно — благо рука по-прежнему крепка, а палок в округе хватало. Местные Лавра уважали. Серьезных случаев тут хватало. Чаще всего драки и смертоубийства. Кражи редкость великая. Свой у своего не украдет. Разве что заезжий какой вор стянет чего со двора или скотину уведет.
А вот убийства — часто. Больших драк — не счесть. Деревня то придорожная, одних постоялых дворов целых четыре и пятый уже строится. Шесть харчевен. В каждом заведении вино и эль не переводятся. Пей вволю — коли денежная мошна не пуста. А чем больше пьешь, тем большим задирой становишься, вспыхнуть можешь от малейшего пустяка, на словесный упрек ответишь ударом кулака или выхваченным из-за голенища ножом. Потому стражники покоя вечерами не знали. И почти всегда успевали задавить драку в зародыше, не допустив ее разрастания в кровавую битву, когда о пьяные лихие головы разбиваются бутылки, лавки и прочая утварь трактирная. Утром же проспавшиеся зачинщики обнаруживали себя прикованными к большому круглому камню на обочине дороги недалеко от околицы Луноры. В камень вделаны толстые железные кольца, к ним хмельных удальцов и приковывали. Там они и отсыпались на ночном холодке — а он знатно хмель из дурных голов выгоняет. По пробуждении отпускались, уплатив немалую деньгу за учиненный беспорядок и доставленные стражам хлопоты. Платили с благодарностью — понимали забияки поостывшие, что быть может об большой беды местные блюстители порядка их уберегли. Никому не хотелось становиться убийцей по пьяному делу.
В общем — Лавр свое дело знал отменно. У такого не забалуешь.
Он и сейчас был полностью спокоен, сидя за столом под придорожным навесом, задумчиво поглядывая на стоящую поодаль сильгу, осматривающую свою рыжую верховую кобылу.
— Кончить надо голубчика — развел руками Лавр — Чего тянуть? Хотел его отправить в Элибур, чтобы прямо в твои руки и попал поганец. А тут ты и сам в гости явился. Так что уж извини — обед мы тебе чуток подпортим.
— Не в этом дело — ответил я — Судил его кто?
— Проезжий высокородный. Он как раз ужинал, когда мы Феникла повязали. А сегодня утром задержался он на часок, выслушал все как есть и вынес решение. Приговорил не раздумывая. Как по мне — все верно он решил. Таких сразу давить надо.
Я молча кивнул и протянул руку. Лавр вытащил из-под локтя толстый лист серой бумаги и протянул его мне. Вердикт. Бегло пробежав текст глазами и внимательнейшим образом изучив восковой оттиск печатки от перстня и витиеватую подпись, я кивнул. Все верно. Все по всем правилам.
По-военному четким и лаконичным почерком удостоверено, что проживающий в деревне Лунора горшечник Феникл был уличен, а затем чистосердечно и полностью признал свою вину в том, что лишил жизни больше десятка ни в чем неповинных людей. Засим приговорен к смертной казни посредством усекновения головы. Столь милостивая смерть дарована по причине того, что суд сомневается в полной душевной здравости Феникла горшечника из деревни Лунора.
— Больше десяти человек — с легким изумлением проговорил я вслух — Как так?
— Исподтишка и не один год — сокрушенно пробормотал Лавр, впервые на моей памяти теряя самоуверенность.
Ну да — на доверенной ему земле не один год убивали людей, а он про то и не ведал. Есть отчего схватиться за голову. Особенно для столь опытного стража служившего много лет.
— Как не замечали пропажу людей? — спросил я, зная, что мне ответят. Не из обязанности. Просто Лавр знал меня, а я знал его. К чему кобениться?
— Пропажу? Хе! — покрутил головой страж — Куда там! Каждого несчастного тотчас же находили — лежащим на грязном полу трактира после очередной общей драки. Он ох и хитер! Исподтишка убивал — всем чем под руку попадется, но только не ножом. Кровь старался не пускать. Ты только послушай, что творил стервец…
Все оказалось просто и умно. Феникл, местный уроженец, убивал часто и с удовольствием. Убивал не кого-то особенного, а того кто удачно под руку подвернется. Почитай каждый вечер горшечник вместе с друзьями усаживался в углу трактирного зала и вволю веселился, выпивая несколько кружек эля, обсуждая с приятелями проезжих гостей, масть лошадей, загруженность торговых повозок и прочее.
