«Рискну предположить, — писал в рецензии на фильм А. Нилин, — что в своем сценарном решении С. Евлахишвили шел от поэтической догадки Бориса Пастернака, который о трагедии «Владимир Маяковский» сказал так: «Заглавие скрывало гениально простое открытие, что поэт не автор, но — предмет лирики, от первого лица обращающийся к миру. Заглавие было не именем сочинителя, а фамилией содержания».
«Предмет лирики» рассмотрен в телефильме если не всесторонне, то с безусловным проникновением в новые подробности, прежде ускользавшие от поверхностного внимания, обычно застревавшего в непроницаемости «хрестоматийного глянца».
Действительно, хотелось, чтобы зрители увидели Маяковского не только как «агитатора, горлана, главаря», но и как тонкого, ранимого человека, способного глубоко чувствовать, глубоко переживать. Именно доброта и честность рождали в нем бунт против несправедливости, всякого рода пошлости. Умение нежно и преданно любить заставляло быть непримиримым к компромиссу.
Раскрыть через стихи, строки автобиографии лирическое «Я» поэта при отчуждении от образа — задача для актера-исполнителя весьма сложная. В. Ивашова я пригласил на пробы, помня по фильмам доброту его глаз, проникновенность интонаций. Очень нравилось мне и то, как Владимир читает стихи Александра Блока. Интуиция не подвела. Пробы прошли успешно, хотя Ивашову предстояло еще много «набирать» по ходу фильма. И помочь ему, как и его коллегам, должны были, по моему убеждению, натурные съемки тех мест, где Маяковский жил и создавал свои произведения.
Характер человека закладывается с детства. Вот почему, отвергая музейную приглаженность дома, где родился поэт, мы искали ландшафты той Грузии, которая вдохнула в Маяковского неукротимый темперамент, стала памятью сердца. И девственные водопады близ Саирме, и зажигающие звезды над Багдади заставляли по-особому звучать голоса наших актеров. Впечатления от увиденного жили в них, подсказывая нужные краски и при студийных съемках.
А потом мы снимали в Ленинграде. Дома-колодцы на улице Достоевского, контрастирующие с великолепием Невского проспекта, позволяли лучше понять то настроение, которое владело поэтом при создании поэмы «Человек».
Ехали в Репино, и у Финского залива осязаемыми становились строки: «Брожу пляжем. Читаю «Облако в штанах». Именно здесь создавалась в 1915 году знаменитая поэма. Камера фиксировала фасад здания, где Владимир Владимирович впервые встретился с Лилей Брик, приводила нас в дом Блока, перед которым (есть такое ощущение) благоговел Маяковский. Следуя биографии поэта, мы, повторяю, стремились быть предельно точными, но при этом не забывали о метафоричности языка его произведений и пытались раскрывать метафоры на документальном материале. Что было весьма не просто. Как, например, показать «миров приводные ремни»? И мы снимали могучие корни вековых деревьев. Чтобы передать смену настроений поэта, на пленку запечатлевались одни и те же виды в разные времена года.
Работали интересно и в Грузии, и в Ленинграде, и в Москве. По договоренности должны были ехать в Польшу, Германию, Чехословакию, Францию, Кубу. И тут включились самым гнусным образом «ветряные мельницы». Уже после Польши нам сообщили, что турне прекращается, так как поступили определенные сигналы. Выяснилось, что пресловутыми сигналами оказались грязные и беспочвенные анонимки. На основании которых, тем не менее, нам долго трепали нервы и чинили всяческие препятствия. Потеряв надежду на продолжение документальных съемок, я готов был уже засесть в Госфильмофонд, но тут пришло разрешение на выезд. Однако съемочную группу сократили до минимума: режиссер, актеры, директор картины, один технический сотрудник и вместо ведущего оператора Бориса Лазарева, неизвестно по какой причине, второй оператор фильма И. Хорев. Группе собственными силами приходилось переносить и перевозить трехсоткилограммовую аппаратуру. Сроки и средства на поездки были минимальными. И, несмотря на то, что привозили мы большое количество отснятых материалов, которые говорили, казалось, сами за себя, нас встречали странными репликами и намеками на «красивую жизнь» в заграничных поездках. Больно осознавать, что твои коллеги не способны противостоять чувству зависти и, идя у нее на поводу, могут опускаться до нечистоплотных моментов. Им казалось неестественным, что мы не видели за рубежом то, что, по их мнению, должны были увидеть. А дело заключалось в том, что на посещаемые нами страны мы старались смотреть не их глазами, а глазами Владимира Маяковского. И здесь нас ждали встречи с замечательными людьми и удивительные открытия. Прежде всего, это польские, немецкие, чехословацкие и французские актеры, которые представляли в нашем фильме своих знаменитых соотечественников — Э. Буша, Л. Арагона, Э. Триоле... И просто жители разных городов, которые удивительно тепло и с пониманием относились к съемкам фильма о знаменитом пролетарском поэте Владимире Маяковском. В Чехословакии нам показали Зал Маяковского. Табличка на доме сообщала, что в таком-то году поэт читал здесь свои стихи. И помня о том дне, зал превратили в Зал Маяковского.
