Около десяти раз вышла в эфир наша передача и получила массу хороших откликов. Мне было жаль лишь того, что мы ее сняли в черно-белых тонах. И поэтому инсценировку по поэме «Хорошо» решили сделать в цвете. Читал Леонид на фоне интерьеров Музея Революции, Музея Маяковского и Музея архитектуры, поскольку именно там мы нашли эскизы будущего градостроения, о котором так мечтал поэт.
После поэмы «Хорошо» вплоть до 1985 года я не пытался поставить что-либо из Маяковского или о Маяковском. Хотя вновь и вновь перечитывал произведения Владимира Владимировича, внимательно следил за всеми публикациями, которые так или иначе относились к его жизни. И вот, наконец, решился поставить фильм-монографию о поэте. Мою заявку поддержало руководство нашего отдела классики и Главной редакции литературно-драматических программ ЦТ: Е. Гальперина, Б. Каплан, К. Кузаков. Пора было приступать к работе, но как? Как, не погрешив против фактов, вместить в четырехсерийный фильм обилие материала: событийная канва жизни поэта, его произведения, высказывания друзей, недругов, равнодушных?.. Сразу отверг мысль найти актера, который будет играть Маяковского. Невозможным казалось найти такого человека, чтобы в нем сочетались внешний облик, богатейшее внутреннее содержание, удивительный голос поэта. А если нельзя отыскать исполнителя главного героя, то и строить фильм как традиционно художественный, чисто игровой также нельзя. Следовало идти от произведений, высказываний самого поэта и всех тех, кто оставил о нем свои воспоминания. Но можно ли соединить несоединимое? И вот впервые я поймал себя на том, что утвердительный ответ на этот вопрос дает телевидение. В самом деле, телевизионная программа дня выстроена гармонично, хотя она содержит разные жанры разных родов искусства. Однако мы воспринимаем это как многообразие жизни. Следовательно, фильм-монографию в жанровом отношении можно решать методом гармонической эклектики. Именно тогда, на подступах к сценарию, возник в голове этот термин, хотя на страницах, посвященных Грузии, я говорил, что пользовался им при постановке фильма «Ясам». Но тогда делал это бессознательно. Смешение жанров – документальность, игровые сцены, мультипликация – просто позволяло мне решать задачи, которые ставила постановка картины. Теперь же приступал к сценарию, исходя из теоретических посылок, опираясь на них. Я решил использовать все возможности художественного и политического телевещания. Ввести в фильм хронику, событийные съемки, интервью, решенные в условной манере игровые сцены, произведения поэта, строки его автобиографии, документальные тексты – воспоминания современников. Актеры будут не исполнять Эйзенштейна, Мейерхольда, Шостаковича, Чуковского, Каверина, Цветаеву, Андрееву, Брик, Триоле, Арагона... а читать мемуарные строки от лица их авторов. Причем каждый актер представит нескольких высказывающихся. И лишь В. Ивашов будет выступать от имени одного персонажа – В. Маяковского.
Редсовет утвердил сценарий первых двух серий фильма, остальные две решили принимать по ходу съемки. Кроме В. Ивашова в нашу картину были приглашены С. Маковецкий, Б. Щербаков, А. Пономарев, И. Пономарева, М. Зонненштраль, О. Тарасова, Ю. Тархова. Самые, пожалуй, сложные пробы проходили актеры, чей голос должен был по ходу действия возникать за кадром как отдельно взятый голос Маяковского. Мы включали записи, сохранившие выступления Владимира Владимировича, и старались найти хотя бы такой же тембр. Нам показалось, что наиболее ему соответствовал баритон А. Зарецкого.
Работая над сценарием, все более убеждался, как Маяковский необходим дню сегодняшнему и нашим устремлениям в завтра. С оператором Борисом Лазаревым мы решили, не отступая от правды, пройти дорогами биографии поэта. И надо сказать, что впечатления, которые рождались во время съемок, заставляли порой на ходу менять сценарий. Началось все с посещения Багдади. Город Маяковский (так теперь называется Багдади) не имел ничего общего с тем местечком, где я снимал свой первый фильм о поэте. Домик с покосившимся крыльцом, в котором родился Володя, разросся в достойный музей. И бередящие сердце вещи превратились в элементы нафантазированной композиции. Бурная река стала более спокойной, а глыбы, встававшие на пути ее вод, смотрелись просто как декоративные камни. Не было во всем этом той атмосферы, которая формировала душу будущего поэта. Но атмосфера нужна была фильму. И мы вновь вчитывались в автобиографию Маяковского, думали, искали. Останавливались на воспоминаниях Владимира Владимировича о второй прочитанной им в жизни книге, которая стала для него самой первой. Дон Кихот Ламанчский заставил Володю сделать себе деревянный меч и щит, искать подвигов в сражениях. Сегодняшние мальчишки в Багдади точно так же дерутся друг с другом на деревянных мечах. И, значит, кадры, выхваченные камерой, были вполне органичны: у подножия старинной крепости тщательно привязывается лошадь, чем-то удивительно напоминающая четвероногого спутника благородного идальго, а на самой вершине мальчишка с мечом созывает своих сверстников...
