— Черт вас побери, — сказал он.
Стефани нервно откинула со лба прядь волос и сложила руки на коленях.
Стараясь, чтобы ее голос был твердым, она сказала:
— Мне пора возвращаться. Лошадей кормят в шесть, а мне надо до этого поработать с Корсаром.
— На сегодня с вас хватит.
Это был не приказ, а голая констатация факта, и до того, как она успела возразить, он продолжил ровным голосом:
— Сегодня пятница. Если вы всерьез намереваетесь в понедельник отправиться в Европу, вам надо отдохнуть, Стефани. Будьте разумны.
Он был прав. Она кивнула.
— Не отвезете ли вы меня обратно, на ферму, пожалуйста. Мне надо забрать мой автомобиль.
Энтони, казалось, не был удивлен ее сговорчивостью.
— Прекрасно. Затем я поеду за вами до вашего дома. Мне бы хотелось повидать Джеймса.
— Нет! Он… не видится ни с кем, — пробормотала она.
Энтони ничего не произнес в ответ до тех пор, пока они не сели в автомобиль и не поехали на ферму. Наконец он спокойно сказал:
— Еще одна ложь, чтобы не допустить меня к нему?
— Я не лгу, — ответила она, гадая, поверит ли он в это когда-нибудь. — Папа не хочет, чтобы кто-либо его видел, понимаете? Он очень похудел и ослаб, удар повлиял на его речь. Ему была бы ненавистна сама мысль, что кто-то увидит его таким. Особенно вы. Он очень высокого мнения о вас.
Бросив на нее быстрый взгляд, Энтони сказал:
— Вы говорили ему, что я приходил к вам вчера вечером?
— Нет.
— Знает ли он, что вы отправляетесь за распятием?
— Да, знает, но…
Энтони снова взглянул на нее.
— Но?
— Нет, ничего. Он знает, вот и все.
Она не собиралась сообщать Энтони, что пару недель назад у ее отца появилась навязчивая идея, что ей потребуется помощь при розысках распятия, и такую помощь может ей оказать Энтони. «С его помощью, — сказал он, — ты, безусловно, найдешь распятие».
— Вы не можете ехать одна, — сказал Энтони.
Она слегка вздрогнула.
— Что? Конечно, могу. Я бывала в Европе раньше.
— Это не довод, Стефани. Вы слушали, когда я говорил о тех коллекционерах? Вы можете нарваться на крупные неприятности.
— Я могу сама о себе позаботиться, — сказала она упрямо, хотя и не была в этом уверена.
— Вы умеете обращаться с оружием?
От такого прямого вопроса дрожь пробежала по ее спине.
— Если вы пытаетесь напугать меня…
На этот раз его взгляд выражал нетерпение и что-то еще, что она не могла распознать.
— Я молю Бога, чтобы так и случилось. Вам следовало бы испугаться. Это распятие стоит миллионы. Есть люди, которые готовы убить даже черта и за гораздо меньшую сумму.
Стефани не хотела думать об этом: в конце концов, что могла она сделать, кроме как проявлять осторожность? Но сказанное им возбудило в ней любопытство:
— Это звучит как совет бывалого человека. Вас что же, пытались убить, когда вы собирали свою коллекцию?
— Раз или два, — ответил он с тем же нетерпением в голосе. — Стефани…
— Я не могу представить вас в ситуациях, где надо применить насилие, — сказала она. — Вы всегда такой хладнокровный и спокойный… Я имею в виду, что знала, что вы отправлялись в самые отдаленные места в поисках редкостей, но мне никогда и в голову не приходило, что вы брали с собой оружие. А вы брали?
— Да, довольно часто. И, опережая ваш вопрос, отвечу, что должен был использовать его несколько раз.
Стефани решительно смотрела сквозь ветровое стекло, едва сдерживаясь, чтобы не задрожать от резкости его голоса.
— Извините, что спросила. Я знаю, ваша жизнь меня не касается.
Хладнокровный и спокойный, подумал Энтони. Куда же девались эти его качества? Он глубоко вздохнул:
— Нет, это вы меня извините. Я не хотел обрывать вас, но мое прошлое сейчас неважно. Предмет разговора — ваше непосредственное будущее. Вы должны воспринимать мои слова серьезно, Стефани. Некоторые люди, собирающие редкости, очень опасны. Они не останавливаются ни перед чем, чтобы добыть то, что хотят. Вы будете далеко от дома, в незнакомой обстановке, и вы не знаете других игроков. Вам могут причинить вред.
— Если вы пытаетесь поколебать мою уверенность в своих силах, — сказала она слегка дрожащим голосом, — примите мои поздравления — вы с этим успешно справились.
