Проснувшись, чувствую себя намного лучше. Стол исчез, я покоюсь на мягком полу комнаты – или камеры? – этой белой опрокинутой воронки. Рядом стоят два робота, и я не знаю, – почему.
– Атсог! – вдруг кричу я: я вспомнил, что оказался на планете Атсог, когда началось нападение берсеркеров. Роботы-рейдеры схватили меня и остальных семерых в подземном убежище. Память все еще туманна, но это даже хорошо. Пусть лучше остается туманной.
– Проснулся! – говорит кто-то. И снова женщины испуганно пятятся от меня. Доктор и старик тихо разговаривают, что-то обсуждают, и старик поднимает голову, смотрит на меня. Голова у него трясется. Плотный молодой человек вскакивает на ноги, угрожающе сжимает кулаки.
– Как ты себя чувствуешь, Тад? – спрашивает доктор. Потом, внимательно посмотрев на меня, сам себе отвечает: – Нормально. Девушки, дайте ему поесть. Или ты, Холстед.
– Помочь ему? О Боже!
Черноволосая девушка прижимается к стене спиной, старается отойти от меня как можно дальше. Две другие женщины что-то стирают в раковине, какую-то одежду. Бросив на меня взгляд, они продолжают стирать.
Нет, и голова у меня забинтована не просто так. Наверное, я был ранен, и теперь лицо у меня выглядит ужасно, наверное, оно обезображено.
Доктор проявляет нетерпение.
– Его нужно накормить.
– Я его кормить не стану, – твердо говорит агрессивный юноша. – Всему есть предел.
Черноволосая медленно направляется в мою сторону. Все смотрят на нее.
– Ты? – удивленно произносит юноша и покачивает головой.
Она идет медленно, словно ей больно делать шаги. Нет сомнений, в бою ей тоже досталось, на лице видны старые синяки. Она опускается на колени рядом со мной, направляет мою левую руку, помогает мне есть, дает воды. Правая сторона почему-то плохо слушается меня, хотя и не парализована,
Доктор подходит ко мне, и я спрашиваю: – Что с моим глазом? Он может видеть?
Он быстро перехватывает мои пальцы, тянущиеся к латке над глазом.
– Пока придется тебе пользоваться только левым глазом. Твой мозг был прооперирован. Если ты сейчас снимешь латку с глаза, последствия могут быть необратимыми и очень серьезными, я предупреждаю.
Мне кажется, он что-то скрывает. Почему?
Черноволосая девушка спрашивает:
– Ты что-нибудь еще вспомнил?
– Да. До, того, как был взят Атсог, мы получили сообщение. Иохан Карлсен вел флот на защиту Солнечной системы.
Все смотрят на меня с надеждой. Но ведь они должны знать больше моего.
– Карлсен выиграл битву? – с тревогой спрашиваю я. Потом вспоминаю: мы пленники. И я плачу.
– Новых пленных не было пока, – говорит доктор.
– Возможно, Карлсен разбил берсеркеров. И эта машина сейчас спасается от флота людей. Что ты на это скажешь?
– Что я скажу? – Странно, неужели я начинаю не только с трудом говорить, но и понимать? – Что это хорошо.
Все вздыхают с некоторым облегчением.
– Ты получил трещины в черепе, – объясняет старик.
– Тебе повезло, что рядом оказался знаменитый хирург. Машина намерена нас изучать. Она предоставила доктору нужные инструменты, и если бы ты умер или оказался парализованным, доктору пришлось бы плохо. О да, здесь машина не оставила нам сомнений.
– Зеркало? – Я показываю на свое лицо. – Хочу посмотреть. Очень плохо?
– Зеркала у нас нет, – говорит женщина возле раковины таким тоном, будто я в этом сам виноват.
– Тебя беспокоит лицо? Оно не пострадало, – говорит доктор. Тон у него убедительный, но я почему-то уверен, что с лицом у меня случилось нечто страшное, и слова доктора не успокаивают меня.
Мне жаль этих добрых людей. В довершение ко всем неприятностям им приходится терпеть присутствие такого монстра, как я.
– Мне очень жаль, – говорю я и отворачиваюсь, чтобы спрятать лицо.
– Ты в самом деле не знаешь... – говорит черноволосая, несколько минут пристально смотревшая на меня. Голос у нее срывается.
– Он в самом деле не знает. Тад, с лицом все нормально.
Действительно, на ощупь кожа лица такая же гладкая, как и раньше. Черноволосая смотрит на меня с жалостью.
Сквозь ворот платья на ее плече видны красные полосы, как следы от ударов плетью.
– Кто-то бил тебя? – с испугом спрашиваю я. Женщина возле раковины нервно смеется. Молодой человек что-то бормочет себе под нос. Левой рукой я закрываю лицо. Правая ладонь касается краев латки.
