Он нагнулся над ней и стряхнул пепел своей сигареты в пепельницу, стоявшую у нее между грудями. Она прищурилась, выдохнула дым ему в лицо и улыбнулась:
– Ты всегда добиваешься того, чего хочешь?
– Нет, а что?
– Не знаю, мне кажется, ты такой человек, который всегда добивается того, чего хочет.
– Ну, я не так уж много и хочу.
– Не так уж много? – Она поставила пепельницу рядом с собой на пол и повернулась к нему. – Не так уж много? А это что, по-твоему, немного? И не говори мне, что ты этого не хотел!
Господин Леман посмотрел на нее и промолчал. Есть вопросы, подумал он, на которые лучше не отвечать. Особенно если толком не знаешь, что за ними стоит.
– Ты этого хотел, – задорно сказала она и стукнула его кулаком в грудь. – Это был твой план с самого начала.
– Ну да, – осторожно ответил господин Леман, – хотя план – неподходящее слово, это звучит как-то слишком расчетливо…
– По-моему, они все тебя недооценивают.
– Знаешь, я люблю тебя, вот и все. – Уф-ф, я сказал это, подумал господин Леман, провел ладонью по ее лбу и немного расправил спутанные волосы.
– Они думают, что в тебе нет ничего особенного, – продолжила она. – В этом твоя загадка.
– Что?
– А то, что они все тебя недооценивают.
– Во мне нечего недооценивать. Я такой, какой есть.
– Да, но какой же ты? Хотела бы я это знать.
– Ты не подашь мне пепельницу?
Она передала ему пепельницу, и он погасил сигарету.
– Не хочу тебя разочаровывать, – осторожно сказал он, – но я действительно именно такой, каким ты меня видишь.
– Ты что же, никогда не хотел заняться чем-нибудь другим? Мне кажется, ты мог бы стать кем угодно!
– Что значит стать? Если ты хочешь кем-то стать, значит, на данный момент ты никто. А я так не считаю.
– А ты это всерьез сказал?
– Что?
– Что ты меня любишь.
– Конечно. Я это не говорю где попало и кому попало.
– Надеюсь, что так, – улыбнулась она и снова стукнула его.
Они немного поборолись, потом начали целоваться, и она легла на него сверху. Ему стало трудно дышать, но это было не важно.
– Я не уверена, что люблю тебя, – сказала она. – То есть, – сразу поправилась она, – наверное, я люблю тебя, но я в тебя не влюблена, если ты понимаешь, что я имею в виду.
– Не понимаю.
– Ну, я люблю тебя, это точно. Но я в данный момент не влюблена, это нечто другое.
– Это вовсе не другое. Если ты кого-то любишь, то ты влюблен.
– Вовсе нет. – Она выпрямилась и серьезно посмотрела на него сверху вниз. Ее волосы щекотали ему глаза. – Когда любишь кого-то, то это в общем и целом. А если ты влюблен, то это необходимо тебе в данный момент, вынь да положь.
– Ну-ну, – сказал господин Леман. – То есть, по-твоему, это как хроническая болезнь и резкий припадок, так?
Она коротко рассмеялась:
– Ну вроде того.
– Первое – как хронический бронхит, а второе – как воспаление легких, так?
– Как-то у тебя неромантично получается. – Она склонилась и поставила ему засос. – Вот так, – сказала она, – теперь ты заклеймен.
– Ты всегда так делаешь?
– Да.
– Это, конечно, очень романтично, – сказал господин Леман.
Они потискались еще некоторое время, потом она слезла с него и надела халат.
– Хочешь есть? – спросила она. – Я ужасно проголодалась. Сейчас приготовлю что-нибудь.
Она исчезла на кухне. Господин Леман сел и огляделся. Телевизор, который она включила сразу, как они пришли, все еще работал. Слава богу, они вовремя отключили звук, господин Леман с трудом мог сконцентрироваться на сексе, если при этом ему приходилось слушать диалоги из сериала про врачей.
Комната ему очень понравилась. Она была примерно таких же размеров, как и его большая комната, да и вся квартира, насколько он успел разглядеть, имела почти такую же планировку, но в остальном их квартиры разнились как день и ночь. У Катрин все было идеально. Обстановка тщательно подобрана, на потолке даже висела люстра, стояли вазы с цветами, имелась настоящая кровать, и все было очень чисто и аккуратно, мебели было мало, но все предметы подходили друг к другу, а книги были аккуратно расставлены на настоящей книжной полке. У нее все в жизни под контролем, подумал господин Леман, и это очаровало его, хотя в то же время и несколько обескуражило. Каждый раз, когда он пытался представить себе совместную жизнь с ней, ему казалось, что ее жизнь имеет или хотя бы стремится иметь смысл и цель, это нормальная жизнь, полная нормальных вещей, а когда он думал о своей собственной жизни, то в ней все эти вещи напрочь отсутствовали, а уж в чем заключались смысл и цель – об этом он не имел ни малейшего представления. Ситуацию особенно усугубляло то, что это было ему абсолютно безразлично.
