– Ты боишься работницы с кухни?
– Ты ее не знаешь. Она настоящий повар. Она этому по-настоящему училась.
– Ну и что?
– Ее особенно не пошпыняешь.
– А зачем шпынять? Какая связь между свининой и тем, что ее нельзя шпынять?
– Франк, не прикидывайся идиотом. – Его лучший друг Карл встал и устало улыбнулся. – Ну ладно, мне-то что. Я сейчас позову ее, сам с ней поговоришь.
Господин Леман, который теперь жалел, что не заказал яичницу, хотя она и была завтраком, к тому же он полагал, что в его возрасте нужно быть осторожнее с холестерином, встревоженно смотрел вслед своему лучшему другу Карлу, пока тот ковылял на кухню. Нужно быть к нему повнимательнее, подумал господин Леман, иногда он перенапрягается. Может быть, стоит поговорить с ним и посоветовать ему побольше спать, подумал он, но ведь Карл наверняка обидится.
– Она сейчас выйдет, поговоришь с ней сам, – сказал его лучший друг Карл, вернувшись, и хлопнул его по плечу. – Хочешь еще пива? Хотя смотрю я на тебя, старик, и думаю, что лучше бы ты поспал еще немного. Видок у тебя потрепанный, если можно так выразиться.
Господин Леман хотел сказать что-нибудь в ответ, но Карл уже был за стойкой и мыл бокалы.
На мгновение господин Леман поддался усталости. Его лучшему другу Карлу не следовало говорить, что у него потрепанный вид. А Хайди тем более. Такие вещи не говорят, думал он; когда тебе кто-то говорит такое, то сразу становится плохо, и не важно, правда это или нет, думал он. А теперь, когда злость на маму, на завтракающих, на собак и вообще на все убожество этого мира улетучилась, он снова почувствовал себя страшно уставшим, после того как первая бутылка пива ослабила головную боль, из-за которой он в основном и выполз из дому. Тощая девушка, та, что недавно хотела прогнать его из-за столика для персонала, молча поставила перед ним новую бутылку.
И когда он сделал первый глоток из этой второй бутылки, внезапно появилась она. Она опустилась на стул напротив и критически оглядела его. Это была высокая, крепко сложенная и красивая девушка. Он еще не вынул изо рта горлышко бутылки, когда она обратилась к нему:
– А не рановато ли?
Господин Леман поставил бутылку.
– Для чего рановато?
– И для того и для другого. Для пива и жареной свинины.
– Я так не считаю. – Господин Леман понял, что предстоит тяжелая борьба, которая потребует от него полной концентрации. Поэтому он отвел взгляд от ее большой груди и начал заранее выстраивать аргументацию.
– Это заметно, – сказала она сухо.
– Что рано, а что поздно, – начал господин Леман развивать импровизированную теорию, – это исключительно результат общественного соглашения. Или скажем так… – сменил он направление, чтобы не попасть сразу же на скользкую дорожку социологии, – если нормально то, что всякие кретины завтракают здесь до пяти часов вечера, тогда тем более совершенно нормально заказать в одиннадцать часов жареную свинину.
– Я выразилась бы иначе, – спокойно ответила красивая женщина, одетая, как теперь заметил господин Леман, в настоящий поварской костюм, вроде тех, которые обычно можно увидеть только на поварах из телевизора: мягкие штаны в бело-голубую клеточку и длинный белый халат, к тому же застегнутый на все пуговицы и ослепительно чистый, с ним контрастировала грязная тряпка, болтавшаяся на тонкой цепочке на ее полных бедрах, что можно было заметить теперь, когда она сидела, только если присмотреться повнимательнее, что господин Леман как раз и сделал. – Если уж мир кишмя кишит мудаками, которые завтракают до пяти часов, то зачем нам нужны еще и уроды, которые в одиннадцать уже заказывают жареную свинину?
Господин Леман был в восторге. Такого он еще не слышал ни от одной женщины. Вообще-то ему уже не хотелось свинины, но раз уж она начала такой разговор, то он, естественно, не собирался прекращать спорить.
– А кто говорит о том, что нужно жарить свинину? – спросил он. – Она все равно осталась со вчерашнего дня, вам всего-то нужно отрезать кусок, полить соусом и поставить в микроволновку, я все это знаю, нечего мне рассказывать.
– Вот как, нечего тебе рассказывать! – спокойно ответила она и сунула в рот сигарету. – Ты не мог бы передать мне пепельницу?
