С другой стороны, германская армия к июлю захватила значительные территории, кратно превосходящие территорию довоенной Германии. Все это, а также продолжение Германией войны на Западном направлении создавало возможность выдвижения на конфиденциальном уровне выгодных для побеждающей стороны условий с целью прекращения конфликта на данном этапе.
Трудно судить о том, насколько реальны были предложения советской стороны, которые по приказу Берии были предложены болгарскому послу Стаменову и которые, как считалось, могут быть реально восприняты немцами. Скорее всего, это был зондаж, так как ситуация на фронтах складывалась таким образом, что даже самые оптимистичные заключения аналитиков были совершенно неприемлемы для политического руководства Советского государства. К тому же, еще вполне живой была память о сепаратном мире, заключенном в Бресте, который тоже представлялся гибельным многим в руководстве тогдашней советской России, и тем не менее он позволил выжить советской власти, а цель у большевиков всегда оправдывала средства.
Операция со Стаменовым прорабатывалась совместно с НКИДом, так как Молотов эту идею поддерживал, предложил ее, видимо, сам Сталин. Но руководил операцией Берия, что впоследствии дало повод его обвинителям заподозрить наркома в «попытке выйти за спиной партии и правительства на предательские связи с врагом».
Берию заподозрил даже Молотов, хотя, как уже говорилось, НКИД постоянно консультировался по этому вопросу с НКВД. Вскоре стало очевидным, что немцы на контакт не идут, и Берия предложил свернуть все мероприятия в этом направлении.
В это время немцы все ближе и ближе подходили к центру страны, направляя свои удары к его столице. Берия проводит через ГКО решение о назначении генерал-лейтенанта П. А. Артемьева, занимавшего должность командира особой дивизии НКВД им. Дзержинского, командующим войсками Московского военного округа.
Это, конечно, возлагало на него особую ответственность за оборону Москвы, и мероприятия, предпринимаемые через аппарат НКВД по укреплению обороны столицы и предотвращению вражеских диверсий, должны были быть эффективны.
Так, созданные в Москве и Московской области «истребительные батальоны» взяли под охрану наиболее важные объекты столицы и области. Ими же проводились мероприятия по борьбе с диверсантами и вражескими десантами.
Одновременно с этим сотрудники Особой группы с июля начали активно разрабатывать планы организации партизанских действий в тылу немецких войск. Партизанское движение, которое немцы изначально серьезно недооценили, считали его делом быстро и легко устранимым, оказалось на практике очень действенным средством борьбы с захватчиками.
Основу партизанских соединений составляли далеко не «разгневавшиеся колхозники» и не политические работники обкомов партий, а профессиональные чекисты, специалисты по подрывной диверсионной деятельности, имевшие опыт, знания и, самое главное, – оснащенные технически.
Впервые всю силу партизанской диверсионно-подрывной войны немцы ощутили именно под Москвой, в осенней кампании 1941 г., когда организованные НКВД диверсионно-подрывные группы, действовавшие в подмосковных лесах, фактически сорвали работу по подвозу боеприпасов, горючего и продовольствия наступающим частям противника.
В сентябре Берии и Маленкову был поручен один из самых напряженных участков работы в тогдашней ситуации – формирование новых частей Красной армии. Проводилась вторая общая мобилизация с учетом критических обстоятельств, что позволило сформировать 25 дивизий и 85 бригад, а в дальнейшем довести численность Воздушно-десантных войск до 50 тысяч человек и укомплектовать по штатам военного времени 44 танковых бригады. И все это – до начала основных боев под Москвой.
Помимо этого, все-таки главным направлением работы для Берии была Москва.
По приказу наркома Народного комиссариата внутренних дел для обороны Москвы было сформировано 15 полнокровных чекистских дивизий, сражавшихся практически на всех участках фронта. Он также отдал распоряжение о развертывании агентурной сети в Подмосковье, в районах, которые могли быть заняты противником, и в самой Москве.
