Северяне неспешным манёвром заняли пологий склон. Пехотинцы, которым предстояло исполнить роль тарана, связывали свои щиты ремнями, изготовляя широчайшие заслоны. Таких заслонов требовалось множество: под их прикрытием и собирались подойти к завалу. Ратники за спинами несущих заслон ослабили удавки на колчанах. Засверкали наконечники ангонов и дротиков. Оружные поцеловали острия своих мечей и ножей. Конница, насчитывавшая едва две с половиной сотни хвостов, выстроилась в колонну по два и ждала.
Сарос со Стемидом перешли в пехоту и в общем-то ничем не отличались от рядовых бойцов — лишь их плетёные щиты были больше. На ногах Сароса теперь красовались боевые лосины — буторлоки — с острыми, вздёрнутыми вверх шипами на мысах.
— Ну что, пошли? — тихо спросил Стемид у конунга. Тот хлопнул по рукояти меча, словно ещё раз проверяя, на месте ли он, взял покрепче пучок коротких дротиков и подошёл к одному из заслонов. Гот и сериван — огромной силы молодцы — играючи оторвали от земли спасительное приспособление и понесли его вперёд. Под доспехом тесно сгрудилась кучка бойцов, средь них — Сарос со Стемидом.
— Быстрей! Чуть бежим! — задавал темп атаки Сарос. — Кто видит, сколько ещё?
Стрелы густо забарабанили о заслон, втыкаясь, отскакивая, прошивая туго переплетённые пруты и показывая северянам свои ужасные наконечники.
— Давай вправо — тут в нас сейчас брёвна кинут! — подсказывал крайний.
Группа Сароса быстро сместилась вправо, пока не наткнулась на обгонявший её заслон, за которым бодро неслись над чем-то смеявшиеся смельчаки.
— С ними вместе, рядом бегом! — завопил Сарос, и два заслона над множеством ног и голов, покачиваясь, стали подниматься на завал из слег, какой-то маркой трухи, повозок, веток, валунов.
В спасительные щиты бухали камни. Кто-то умный кидал их высоким навесом. Но атакующие уже хлебнули дурмана безразличия к себе: ноги их по-кошачьи искали опору, никто и не думал ни встать, ни вернуться, ни даже споткнуться.
Заслоны облепили всю линию восточной части завала. Некоторые группы уже сражались наверху. К ним бежал рой помощников. Крик с обеих сторон поднялся сумасшедший!..
Заслон группы Сароса сверху отталкивали вагами, пытались его развернуть и тем самым открыть людей за ним и поразить. Конунг и Стемид вместе с остальными силились, толкали, давили что было сил плетёную стенку вперёд. Заслон гнулся и трещал. Боль пронзала руки и плечи. Крайние бойцы по очереди выскакивали из-под прикрытия, подобно напористым муравьям, карабкались на вершину завала и грудью бросались на пики, стрелы, мечи, рогатины... Наконец заслон был брошен. Присевшие воины наугад метнули дротики, быстро-быстро, не останавливаясь ни на миг, напирали, гнали...
Завал уже почти повсеместно пройден... Городское ополчение побежало к ближайшему ряду глинобитных домов. Северяне вскинули луки свои, подобрали и луки защитников. Убегавшая толпа похожа была на табун коней, многие спотыкались и падали...
Между очень близко расположенными домами все, кто спасался бегством, увидели возведённые перегородки из крупных валунов. Выбитые с первого рубежа защиты ополченцы-простолюдины бежали вдоль второй, для них неприступной стены, стучались в наглухо заложенные оконца, просились впустить своих. Молодые, не теряя времени, находили уступы и взбирались вверх.
Уже от всей линии завала — первого оборонительного рубежа на пути северян — защитники устремились ко второй линии. Атакующие с горящими глазами в рукопашном бою разили, сшибали, топтали, резали защитников, не впущенных под защиту городьбы, вовсе не для этого случая предназначенной. Но потешиться истреблением им не довелось — из-за стен, с крыш, отовсюду посыпался шквальный град камней, стрел, брёвен...
Готские командиры приказали отходить, но поняты были неистовым авангардом не сразу — лишь вид падавших рядом соратников отрезвил готов и сериванов.
Отбежали к завалу, позволив второму форпосту поглотить быстро открывшимися лазейками стонавшую, ошеломлённую, негодующую толпу неумелых, случаем приставленных к оружию вояк.
Северяне машинально стянулись к месту, где находился Сарос. Конунг приказал разметать завалы — это было необходимо и на случай поражения и, стало быть, отхода, и чтобы скрыться от малых каменьев пращей да стрел больших луков, продолжавших доставать готов.
