Весть об оставлении Ас-града тут же разнеслась далеко по округе. Халаны, обитавшие на правом берегу Восточного Гипаниса, синды с его левобережья, прознав о нужде, наперегонки гнали к городу скот — надеялись на крупный барыш. Ноги халанских коней были проворнее семенящей поступи овечьих отар из гористой страны синдов...
Мясники обивали пороги домов Вертфаста и Спора, напоминали об их приказе отворять хлева и конюшни, об уговорах и обещаниях непременно оплатить убытки за счёт города при случае... Бояре же готовили рать для разбойного перехвата табунов, стад, отар. Приезжие купцы, снарядив небольшой караван, умчались частью в Тма-тарху, частью в Фанагорию.
Между тем домашняя жизнь некоторых обитателей Ас-града была взбудоражена. Вертфаст целые дни проводил дома, ел плохо, ни с кем не разговаривал, день и ночь прохаживался подле запертой двери Ргеи. Когда наложница открывалась, чтобы принять от служанки еду, просился войти. Ргея по-кошачьи сверкала отрешёнными, отпугивавшими глазами и без обиняков вновь затворялась.
Вертфаст не злился, не оскорблялся — нет, он обдумывал предложение Иегуды продать девку ему. Вертфаст мучился, сожалел, страдал и разговора с затворницей искал для того, чтобы услышать от неё обещание быть нежной с ним и в будущем. Но она эти дни была не в себе, и боярин боялся услышать что-то резкое, обидное, оскорбительное, обличительное, неучтивое... Он начинал думать, что сделка с персом всё же состоится...
Зависело ли что-то от успеха или неуспеха Сароса на Тавре? Наверное, и нет, думал Вертфаст. Если Сарос будет разбит — перс найдёт способ и с помощью заморской и местной гильдий вынудит его распрощаться с милой прелестницей. Если Сарос воротится с победой, Ргея также уйдёт. Ещё вовсе не известно, какая участь ожидает сам город. Возможно крушение всего, всего...
* * *
Вскоре началось то самое поселение, о котором говорил Карл. Халаны из союзной армии были посланы туда, их было от силы десятка два, тогда как редко расставленные дома простолюдинов с плетнями, огородами, загонами покрывали все плешки видимых гор и холмов. Агитаторы-лазутчики оббегали пустые жилища, и если кто попадался им, на бегу сообщали, что войско за ними — союзник Лехрафса и всех асов — именно то войско, сильное и несметное числом, которое разгромило ненавистных греков на Борисфене. Однако слушали их объяснения большей частью немощные старики. Остальные жители уже возводили великий завал перед наступавшими, сплачивались в бесчисленное ополчение и, волнуясь перед неведомой грозой, выспрашивали у видевших неприятельскую армию людей о её величине.
— Хорошо живёт здешний народец! — Роальд, покидая одну из хат на самой окраине посёлка, в руках нёс пёстрые коврики, половики, ухват, разноцветный, длинными стрелками, веник; ногой разухабистый вожак гвардейцев перекатывал жестяной котёл. — Конунг, давай наберёмся здесь и уйдём. Если поискать и в земле — видишь, за двором что-то прикопали! — то и домой вернуться, право, не стыдно.
— В римском железе уйдём отсюда! — громыхнул Сарос и зловеще рассмеялся. Хохотали и все, до кого долетели его слова.
Роальд бросил барахло и вскочил на коня.
Откуда ни возьмись, появился Роскилд — возник из бежевого однообразия домов и пустырей. К конунгу его поначалу не пропустили, но Сарос заприметил в толчее улыбавшегося, объяснявшего и устремлённо рвавшегося к нему человечка и дал команду пропустить. Опережая вопросы, Роскилд принялся выкладывать всё, что знает, слышал и видел. Необычное поведение без роду и без племени субъекта чуть веселило слушателей. Но лишь до того момента, пока добросовестный информатор не раскрыл некоторые тайны Ас-града, пока не коснулся Ргеи... Сарос остановился, стих, окаменел, выслушал ошеломляющее извещение. Приготовления херсонесцев сразу отошли на второй план...
Конунг прогнал от себя всех и уединился, что-то обдумывая, затем приказал Роальду глаз с Роскилда не спускать. Пройдоха слишком труслив и говорлив, чтобы врать так опрометчиво, и всё же...
Дорога привела чёрно-серое, грязное братство к дымам над завалами и закончилась широкой площадью. Не помышляя ударить по обороне прямо здесь, Сарос по открытому настежь местечку направился влево с твёрдым намерением влететь в город с восточной стороны. С баррикад слышались крики и свист. Халан послали к рубежу для всяческих провокаций и уговоров. Два десятка смельчаков из-под пронзённых стрелами щитов выкрикивали призывы о выдаче народным освободителям заморских псов... Поток стрел усилился и отогнал халан на безопасное расстояние, откуда их крики уже никто не слышал. Отдельные крепкие ругательства влетали в пустынную разъединительную полосу фронта и гасли в ней, удовлетворяя лишь горячие порывы крикунов.
