Карл перевёл вопрос на язык торговцев Северного Причерноморья. Посол возмущённо дёрнулся и на повышенных тонах принялся доказывать неправоту нынешнего готского злодеяния. Карл, всё выслушав, пересказал намного короче.
— Зачем вы нам пристань сожгли? Почему никто не пришёл для разговора? Чего вам нужно?
— Армия моя велика. Но ни гостями, ни друзьями вашими мы себя не ощущаем. Воины мои скоро начнут умирать на этом ветру. Вокруг — ни скота, ни дичи. А ещё мужчинам нужны женщины. По окончании зимовки мы останемся без единого коня. Нам требуются работники — возвести крыши над головой. Дров нет, и костры не сегодня-завтра угаснут. Вы хотите, чтобы весной ваши землекопы закопали наши кости, обглоданные диким зверем?
Карл едва успевал передавать смысл горячих фраз конунга. Настала пора призадуматься руссу. А Сарос вдруг произнёс:
— Нам необходим поход и добыча!
Друзья-военачальники радостно посмотрели на вождя.
И лик боярина после перевода заметно просветлел.
— Для нас морской путь в последнее время стал менее опасен, чем хождения наших поездов по степи к северным рекам. Народ кочевой расселился на караванных путях и ворует...
Не дослушав вступления оживившегося боярина, Карл пододвинулся поближе к Саросу и сказал:
— Лукавый муж наслать желает нас на племена Лехрафса, что живут в тех степях...
— Лехрафс отблагодарит вас, если вы накажете его соседей-разбойников... — услышав имя халанского царя, быстро встрял Вертфаст.
Карл нехотя перевёл. Сарос, потянувшись, встал, оглядел внимающих ему сподвижников и дал окончательный ответ:
— То, что ныне содеялось у вас, примите как наказание за невнимательность к гостям. Тебя, смелый человек, сейчас проводят до ворот. Мы пожалуем к вам завтра, но очень ждём доброго приёма и уважения. Рады будем вновь увидеть хлеб-соль. И если не желаете быть зажаренными в вашей смоляной корзинке, предлагаю впредь хорошо заботиться о гостях. Переговоры проведём прямо возле ворот. Всех ваших вождей хочу видеть завтра перед собой.
Обрадованная ходом дел публика у главного костра готского лагеря провозгласила здравицы Саросу, бряцая оружием, посадила посла на мохнатого коня, выстроила улюлюкающий эскорт, бросавший задорные кличи чужому небу.
— А где же Кантель? Роальд, змей, как он вышел из города?
— Он змей, а не я. Завтра скажу тебе — как: найдём его лазейку!..
Сарос уснул лишь под утро. И мало кто в готской армии в ту ночь мог позволить себе сон. Основные силы стояли вокруг города, плотно окружив его. Отряжённые специально смельчаки умчались в обе стороны по побережью. Вокруг было совершенно пустынно. За исключением одиноких хат при упокоенных временем года полях, огородах и бахчах, никаких поселений не наблюдалось. Казалось, город включил в себя всех местных людишек, сконцентрировав за своими стенами сам смысл этой земли. Племена, занимавшиеся разбоем, издавна тянулись к приморской богатой приманке. За века они и разорили всю округу.
Готы с сериванами, не сознавая того, очень рисковали, находясь здесь. Многие племена одичавшего Поля уже получили сведения о нахождении какой-то армии у моря и тщательно обдумывали свои возможности по захвату оружия и рабов на продажу. Халанам Волги и Урала, жителям рек, которых персы и арабы величают русскими, ничего не стоило занять себя зимой походом за грандиозной добычей.
Этого и боялся торговый Ас-град. Гнать северную силу он не решался, но и ждать беды от доброго своего расположения к союзнику затаившегося на далёком Танаисе Лехрафса также выглядело неоправданной глупостью... С приходом готов под стены делового и складного мира Приазовья боярство Ас-града крепко призадумалось, как устранить свалившееся некстати соседство, способное притянуть арену боевых действий под стены родной обители. Как в который уже раз устранить угрозу Дикого Поля? Как сохранить устраивавший горожан мирный уклад жизни?..
Утром Сароса разбудил Стемид. Подал влажную тряпицу — чтобы конунг взбодрился, похвалил вчерашние его действия, рассказал о боевом настрое войска... В голове же конунга металась мысль о девице с хлебом, о её мягком, тёплом, отстраняющемся теле.
