— Нет! Уж стойте. Бореас и Лана пускай остаются здесь, а мы, разбившись на три группы, пойдём по городу. Никому не разбредаться! Для срочного оповещения приходить сюда. И пойманных оставлять здесь же. И не искать вина! Тем более — не пить его!..
Все разом вывалили на улицу, поправляя одежды и приглаживая взлохмаченные волосы, разбились на группы. Карл по своему усмотрению поделил всех заново.
— Сорок человек — число не большое. До захода солнца все сто одиннадцать готов и оба вандала должны быть в этом доме. Надо спасти товарищей!
После напутствия командира разошлись. Карл со своей командой побрёл в северную часть города.
Дворцы вскоре закончились. Вдоль дороги стояли дома поменьше, поскромнее. Улица, влившись в перекрёсток, исчезла — дальше ответвлялись довольно широкие проспекты.
Людей вокруг было немного. Римляне опять показались Карлу на редкость глазастыми — по сравнению с воинами Севера, коих отличали глаза небольшие, с цепким прищуром. Карл сделал вывод, что большинство жителей вечного города не знают армии и службы.
Вдоль стены, возле местечка, где можно было взять напрокат паланкин с носильщиками в придачу, стояли римские вояки. Все — очень прилично, не для похода, одетые, гладко выбритые. Их доспехи сияли чистотой и новизной. По большей части тут собрались изгнанные вчерашним вечером из дворца преторианцы с друзьями из разных легионов.
Местечко выглядело довольно тихим, улочка по сравнению с проспектами не отличалась широтой, зато сияла чистотой. Яркие вывески призывали взять паланкин, заскочить в лавчонку...
Какой-то патриций подошёл и стал выбирать для себя экипаж, достойный его положения в обществе и городе. Наконец степенный римлянин изъявлял желание воссесть на носилки из дорогого дерева с красноватыми занавесками.
Владелец паланкина вежливо попросил двух римских гвардейцев, спрятавшихся в тень кабинки от палящего солнца, освободить место для спешившего многоуважаемого человека. Наглые, разморённые гвардейцы и не подумали сдвинуться с места. Мало того, подозвали друзей, чтобы вместе посмеяться, — случай выдался вполне подходящий.
Праздные воины, не зная того горожанина, принялись подсказывать и доказывать, что есть паланкины никак не хуже, что ему лучше не трогать бойцов, проливавших за него кровь.
Когда патриций бросил несколько слов упрёка владельцу, уходя, разгульные вояки проводили одного громким и издевательским смехом, а другого попросили выделить им повозки и носильщиков, чтобы покататься недалеко по кругу.
Владелец схватился за голову и начал неуверенно ругаться. Тогда гвардейцы, невзирая на жалкие оговорки, заставили-таки носильщиков впрячься и катать себя. При этом они весело распевали, смеялись, подгоняли рабов, цеплялись к прохожим.
Один такой экипаж, изображая усилиями невольников качку на волнах, проплыл мимо Карла с товарищами. Готы, не придавая значения заботам незнакомых людей, шли, поспешая, мимо. Но римляне, завидев варваров, переглянулись и решили, что вот и нашли себе потеху более достойную, нежели бессмысленное катание.
Дворик огласился дружной перекличкой — это праздные вояки подавали друг другу сигналы. Готы, премного озабоченные поисками, сразу почуяли опасность. Задержки и неприятности им были совсем не нужны, и северяне всей группой отошли на противоположную, солнечную сторону улицы. На всякий случай ощупали свои мечи.
Гвардейцы, обнаружившие готов, повыпрыгивали из паланкинов и выстроились фалангой, перегородив проход. Из своей каморки выскочил энергичный владелец и, подначивая гвардейцев, закричал на носильщиков, чтобы те составляли повозки на место. Паланкинеры нехотя выполняли приказ, не без интереса разглядывая лохматых воинов во главе с каким-то аккуратно стриженым римлянином — амуниция на Карле была римская.
Он, услышав хвастливые выкрики римлян и донеся до своих их смысл, уже не сомневался в злоумышлении. Без боя не пройти — это ясно. Может случиться и так, что закончатся прямо на этом месте пути-дорожки всех одиннадцати его товарищей и братьев.
— Посчитайте, сколько воинов со мной. Каждый заберёт двоих из вас. Готовы поредеть на такое число? — Карл, предупредив вояк, повёл огромным мечом перед лицами загородивших проход.
