От чуткого внимания гота не утаилась мимолётная оттепель девы.
— О чём ты её просила?
— Она пойдёт к жене Вертфаста. Кламения поможет нам... Если пожелает...
Последнюю фразу Сарос не расслышал, но даже если бы и внял ей, то, верно, не понял бы её глубины.
— Чем же нам поможет жена Вертфаста? — прерывисто спросил он, снова взор устремив в прореху.
Ргею встревожил его вопрос. Она не знала, чем может помочь униженная мужем женщина, не знала, в обиде ли Кламения на неё — подневольную.
— А ты, если случится, десятерых сможешь победить?
— Нет. Устану... — искренне признался гот. — Я уверен — про нас пошли доносить. Уйдём?
— Нет, — не согласилась Ргея. — Не могу понять, а вы наш язык почему понимаете? Вы другие халаны?
Одни тяжкие думы Ргеи сменились другими. Ей вдруг захотелось выяснить, отчего иные люди знают язык здешнего степного народа — лишь картавят немного, словечки приплетают...
— Мы всегда им помогаем, а они обманывают. Халаны нам — как глупые, плаксивые братья. Несчастные они... И радуются много, да невесело.
Ргею его объяснение заинтересовало. Стараясь не повышать голос, прошушукала следующий вопрос — с гораздо лучшим настроением. Лик её просиял.
— А вы, стало быть, умные?
— Выходит так...
Прозрачный взгляд Сароса мельком скользнул по лицу Ргеи. Она, поражённая столь откровенным бахвальством, протестующе выдохнула, но, переполненная сомнениями, от выводов многозначительно отказалась — лишь усмехнулась. На лице её было написано: «Если и ты умный тоже, то найди способ выбраться из города!»
— Надо или убить Вертфаста с помощниками его, или прятаться до поры — только ни у кого помощи не испрашивая, — заключил разговор догадливый гот.
Ушана, всё решив по дороге от сарая к дому, не долго думая, накинула на себя черно-синий плат и отправилась к Кламении. Муж Ушаны — человечишка мудрейший, осмотрительный и осторожный, чтобы обезопасить себя от риска, опекая безмятежный ток жизни своей семьи, вслед за супругой чёрным ходом выскочил из дому и поспешил на главную площадь. Там он самолично рано утром видел Вертфаста, ярившегося по причине неудачно складывавшейся ловли. Бежал, торопился опередить неведомо куда сорвавшуюся жену.
— Вот ведь глупая! — под собственные ноги бубнил расторопный горожанин, крепкими ручищами поддерживая прыгавшие бока. — Не было лиха — примани его, шустрого! — продолжал ругать он жену, и это помогало ему нестись достаточно прытко, пугая курей и славных обывателей — гокавших и свистевших ему вослед. — Скажу — и пускай тоже бегут быстрей! Окружают, ловят!.. Ах, не ушли бы — Вертфаст осерчает... Моя б не спешила — я бы обернулся. Не спеши, не спеши, милая! — внушал он супруге на расстоянии.
Вертфаст от всех, несущих безутешные вести, отмахивался, наперёд угадывал, кто и с чем подходит, и ругался загодя. В общем, ругал всех и отмахивался от всех сторон.
Законопослушный горожанин добежал до площади, заприметил боярина — хорошего человека, хотел было крикнуть ему наиважнейшее... Но от бега — а расстояние до площади почтительное — на финише не мог выдавить внятного словца. Даже стоять и хватать ртом воздух ему было трудно. Едва не валясь с ног, мужик, храпя и хромая, попёр на площадь. Выдавил из последних сил:
— Вертфаст, а-а! Вертфаст, а-а!..
Его заметили, на него указали. Боярин мельком взглянул и всё понял. Забыв о ранге, схватив в руку меховую тиару-папаху, побег долгожданному информатору навстречу.
— У меня там... в сарае... — пропищал усердный горожанин, повисая на руке отца города.
— Где же, где, дружок?
— У меня! — выпрямился и отчётливо ахнул признание мужичок.
— Давай, давай веди! Давай же, ну!.. Кто там — все со мной!
— Только не спугнуть — мужик ражий...
— А девка с ним?
— И девка, и девка! — пришёл в себя доносчик, но идти не мог: качался, грузным телом вис на плече владыки. Тот, конечно же, терпел, но ощутимо подпихивал под ребро. Однако его тычки не могли заставить тушу двигаться достаточно быстро.
— Где твой дом? — отстранился, наконец, Вертфаст, суровея.
— По той дорожке... с конём на охлупе.
Объяснение никого не удовлетворило.
— Беги, чёрт, веди, свиное мясо, а не то — зарублю! Так, так, молодец — одарю, озолочу, награжу, помилую!..
