Это было последнее, что успел сказать Билон в своей жизни. Острая сабля пронзила его. Окровавленное тело быстро запихнули в мешок и окольными путями поволокли к морю.
Находившийся в бане Спор, воочию убедившись в устранении изменщика, поспешил к теремкам ратников. На двух улицах, что вели к казармам, расставил верных людей, ибо осведомители должны сразу направлять доклады.
Спора без обиняков впустили в расположение. Он самолично разжёг светильники, велел без лишних проволочек поднимать всех. Сам, нарочито громко звеня по случаю напяленной кольчугой, прошёл и расположился в трапезнице. Грохнул меч в позолоченных ножнах на стол и принялся терпеливо дожидаться внеурочного сбора.
Дружинники — молодые и пожилые — выбредали из повалуш, скапливались, одеваясь, в проходах, ждали от достойного мужа объяснений и распоряжений.
— Заморская братия неслыханно обнаглела. Вертфаста винят. Я тоже вскорости станусь не люб. Рать восхотели вызывать из-за моря... Все слышали?
— Слышали, слышали, — утвердительно мычали воины, понимая, в чём, собственно, дело.
— Воевода около них ошивался, а и не найти уж его — у гостей нет, дома нет... Видел кто его?.. Бесов надо утихомирить!
— Надо — сделаем, как повелишь, честный человек! — Дружине не терпелось приступить к наказанию.
Уже на ночной площади Спор вокруг себя собрал командиров подразделений, доходчиво объяснил незатейливый план, назначил самого возрастного из командиров временным воеводой — де, до обнаружения Билона...
Далее действо развивалось стремительно. Сменили караулы на воротах, собрали по городу всех иноземцев, кого сыскали, согнали в гостиницу, а прислужников из местных — порубили мечами и на въезде к притихшему обиталищу гостей уложили рядком.
Из тени событий явился доселе считавшийся мятежным Вертфаст. Вместе со Спором он с удовольствием осмотрел тело убиенного Герольда, перекидываясь шутками с разгорячённой толпой победителей.
— К завтрашнему вечеру, если город будет тих, все получите награду! Гости, коли пожелают покинуть нас, пускай уезжают в добром здравии. Город наш завсегда жил своим умом!..
* * *
Ргея и Сарос, не мысля для себя лучшего убежища, просидели до темноты. Ргея сникла. Это сильно беспокоило Сароса, но она не желала объясняться — молчала, чуть слышно дыша. Нервно топорщила маленькие крылышки курносого носика и, тихо страдая от своих сиротливых дум, смиренно жалась к большому телу любимого воина. А иногда поднимала аккуратную головку свою и пыталась что-то разглядеть в усталых и спокойных глазах ни на кого не похожего из ранее виденных ею людей чужеземца. Он рассказывал о боях, в промежутках между своими шепотками вслушивался в отдалённые звуки непрекращающейся где-то там беготни.
А Ргее, казалось, уже было всё равно, чем грозит будущее... Ей надоело неуютно сидеть. Она вытягивала то одну ногу, то другую, незаметно поглаживала живот, откидывала головку и вздыхала. С наступлением темноты оживилась и сказала, что теперь самое время выбираться из города. Здесь их обоих ожидали одни неприятности.
* * *
Настрого наказав дружинникам досматривать за гостями, Спор и Вертфаст направили нарочных к домам иностранцев — дабы пресечь их поджоги и избежать возможных больших пожарищ. Убедившись, что всё идёт как надо, соправители отправились на городской совет — там должны были собраться все незапятнанные чрезмерно дружескими связями с иноземщиной бояре.
Признавшись Спору о безотлагательных делах своих, Вертфаст с отрядом конников, вооружившись факелами, направился осмотреть те места, что вплотную прилегали к северным воротам. Там — в лимарне, в амбарах, на мельнице и мукосее — по его мнению, могли находиться беглецы.
Беспокоя близ живущих, входили во все подряд строения, обшаривали их под завывающий пламень факелов, разбирали завалы разного хламья, перетряхивали пласты кож, протыкали пиками россыпи муки...
* * *
— Вот тебе и первое пополнение в твой отряд — научай да спеши! — отдал поручение Север. За то недолгое время, что готы провели с римлянами, он стал относиться к Карлу, как к обычному командиру одного из своих подразделений.
