Винтер постарался развеять мое недоумение.
— Масштаб здесь не такой, как кажется. Этот страшный ломоть не что иное, как часть земной коры на расстоянии в тридцать километров от камеры. Линии, их там кажется две, это — дороги.
Я смотрел, не веря своим глазам. Мое сознание всколыхнулось от мысли, что, возможно, Винтер рассказывал мне сущую правду.
Капитан протянул мне еще один снимок. На нем было снято темное пространство, покрытое буграми, видимое только благодаря сумрачному мерцанию света, отраженного неровностями поверхности в направлении луны — бриллиантового диска на черном небе.
Следующий снимок был наполовину затемнен какой-то массой, попавшей в объектив слишком близко и поэтому нерезкой. Сзади, огромное распростертое тело, бесформенное, необъятное лежало наполовину погребенное в зарослях стелющихся растений. Я с ужасом смотрел на крохотную головку, напоминающую коровью, которая бесполезно свисала с этого горообразного создания. На некотором удалении от головы из туши выступал напоминающий ногу придаток со свисающим копытом.
— Да, — сказал Винтер. — Это корова. Вернее, корова-мутант, у которой больше нет никаких ограничений в росте. Сейчас это обширная культура клеток, абсорбирующая питание прямо из зарослей. У всех этих мутаций растет гора плоти. Рудиментарная головка и вырастающие иногда конечности для этой туши совершенно бесполезны.
Я вернул снимки. Мне было не по себе.
— Достаточно, — выдавил я. — Ваша взяла. Давайте выпутываться из этого.
Засовывая пистолет в карман, я подумал о пулевом отверстии в панели управления и вздрогнул.
Вернувшись в кабинет, я присел у стола. Винтер снова заговорил.
— Да, приятель… не очень-то приятно узнать это все так, сразу…
Офицер продолжал говорить, а я попытался обобщить его фрагментарные сведения в одну связную картину. Необъятная паутина линий, каждая из которых представляет собой вполне законченную вселенную, каждая чуть-чуть отличная от всех других. Где-то вдоль одной из линий, в каком-то из миров было изобретено устройство, позволяющее пересекать эти линии. Что ж, может быть, так оно и есть. При таком количестве параллельных миров где-то может случиться что угодно.
— А как же насчет других А-линий? — спросил я, поразмыслив. — Если миров так много, ведь должно же быть такое место, где это самое открытие было тоже сделано, и где имеется только одно какое-нибудь маловажное отличие. Я имею в виду отличие от вашего мира. Почему вся вселенная не кишит такими устройствами, постоянно сталкивающимися друг с другом?
— Наши ученые серьезно занимаются этим вопросом, дружище, и пока они не могут дать определенного ответа. Тем не менее, кое-что установлено. Во-первых, конструкция генератора Максони-Копини фантастически сложна в исполнении, как я уже объяснял. Малейший промах в первоначальных экспериментах — и мы бы закончили свой путь так же, как те миры, фотографии которых вы успели уже лицезреть. По-видимому, вероятность изобретения этого привода фантастически мала — и, тем не менее, мы его сделали, и теперь мы умеем и управлять им.
Что же касается очень близких линий, то теория как будто показывает, что не существует физического разделения между линиями; те из них, которые микроскопически близки друг к другу, по существу сливаются и смешиваются между собой. Это трудно объяснить непосвященному человеку. Один мир фактически переходит в другой совершенно случайно. По существу, природа бесконечности такова, что, кажется, должно существовать бесконечное число близких линий, по которым мы непрестанно перемещаемся. Обычно здесь нет видимых отличий. Мы не замечаем их примерно так же, как не замечаем того, что движемся из одной временной точки в другую в процессе нормального возрастания энтропии.
Увидев, как я озадаченно нахмурился, Винтер добавил:
— Линии движутся обоими способами, вы должны знать, в бесконечном количестве направлений. Если бы мы могли переместиться точно назад вдоль какой-либо A-линии, мы могли бы путешествовать в прошлое.
Но это не получается, так как два тела не могут занимать одно и то же пространство и все такое… Принцип Максони позволяет перемещаться таким путем, который, по мнению наших ученых, расположен под прямым углом к нормальному течению событий. С его помощью мы могли действовать на всех 360-ти градусах, но всегда на том же самом уровне энтропии, с которого мы начали. Таким образом мы прибудем в Стокгольм 0–0 в тот же самый момент, когда отправлялись из мира В-1-три.
