Касси была уже одета, деньги уплачены, и акт о продаже находился в руках миссис Монтгомери, когда неожиданно к дому подъехал её брат, сопровождавший их в путешествии. Он стал высмеивать сестру за её, по его словам, нелепую страсть вмешиваться в отношения хозяев с их слугами. Он довольно резко поговорил с ней, укоряя за неосторожность, якобы проявленную ею яри этой покупке, и за высокую цену, которую сорвал с неё торговец. Потом, покачав головой и улыбнувшись, он уже более миролюбивым тоном добавил, что когда-нибудь нелепая доверчивость и щедрость доведут её до беды. Миссис Монтгомери очень благодушно отнеслась к насмешкам своего брата. Приказано было подать карету, и все уехали вместе.
Дамы, которых Касси сопровождала на молитвенное собрание, и были миссис Монтгомери с дочерью. Жили они в каких-нибудь десяти милях от Карлтон-холла. Вот уже шесть месяцев, если не больше, как мы с Касси, не ведая этого, находились так близко друг от друга.
О своей госпоже Касси говорила с большой любовью. Её благодарность не знала границ. Казалось, ей доставляло особую радость служить своей благодетельнице, которая была к ней всегда мягкой и доброй, что так редко встречается даже у людей, способных иногда на порывы великодушия.
Окончив свой рассказ, Касси обхватила мою шею руками, прижалась головой к моей груди и, глубоко вздохнув и подняв ко мне залитое слезами лицо, прошептала, что зато теперь она чувствует себя совершенно счастливой. Иметь такую госпожу и против всех ожиданий встретиться с любимым мужем, которого она считала потерянным навек, чего ещё она могла желать?..
Увы! Бедняжка забывала, что мы рабы, что нас завтра же могли опять разлучить, что мы могли попасть в руки новых хозяев и ещё раз испытать страдания и горе!
Мы не успели сказать друг другу и половины того, что хотели, как по движению толпы на склоне холма угадали, что утреннее богослужение окончено. Никогда ещё проповедь моего хозяина не казалась мне такой короткой. Мы поспешили к своим господам, ожидая их приказаний. Приближаясь к импровизированному амвону, я увидел мистера Карлтона, беседовавшего с двумя дамами. Оказалось, что это и были миссис Монтгомери и её дочь. Мы с Касси остановились в нескольких шагах от них. Миссис Монтгомери, оглянувшись и увидев нас обоих, подозвала Касси и, указывая на меня, спросила, не это ли и есть её муж, встреча с которым привела её сегодня утром в такое волнение.
Этот вопрос, заданный миссис Монтгомери довольно громко, привлёк внимание её собеседника. Мой хозяин, казалось, был несколько удивлён, увидев меня в этой новой роли.
— В чём дело, Арчи? — спросил он. — Что всё это значит? Впервые слышу, что ты женат! Не станешь ли ты утверждать, что эта хорошенькая девушка — твоя жена?
Я ответил, что это действительно моя жена, хотя мы уже два года, а то и больше, не виделись и ничего друг о друге не знали. Я добавил, что никогда не говорил ему об этом только потому, что утратил всякую надежду когда-либо увидеться с моей женой. Наша встреча сейчас была чистой случайностью.
— Ну что же, Арчи! — сказал мистер Карлтон. — Если это твоя жена, тогда ничего не поделаешь. Только теперь ты, наверное, половину времени будешь пропадать в Поплар-Грове. Так ведь, кажется, называется ваше поместье, миссис Монтгомери?
Она подтвердила это, а затем, после короткого молчания, заметила, что, по её мнению, хозяева слишком мало считаются с брачными союзами своих слуг. Для неё лично эти браки, что бы там ни говорили, священны. Если Касси и я в самом деле женаты и я парень порядочный, то она не станет возражать, чтобы я приходил в Поплар-Гров так часто, как это разрешит мистер Карлтон.
Мой хозяин заявил, что вполне ручается за моё добронравие. Повернувшись ко мне, он приказал привести лошадей. Я торопился как только мог, но когда я вернулся, оказалось, что миссис Монтгомери уже уехала, и вместе с ней Касси. Мы вскочили на лошадей, и только на полпути к Карлтон-холлу мой хозяин вдруг вспомнил, что я только что встретился с женой, с которой долго был разлучён. У него явилась мысль, что, быть может, нам было бы приятно провести вместе несколько лишних минут. Он поздравил меня полушутя-полусерьёзно (словно не был уверен, что раб может поверить в искреннее расположение к нему хозяина) и беспечным тоном добавил, что я, надо полагать, буду не прочь провести вторую половину дня в Поплар-Грове.
