Касси робко постучала, и грубый женский голос предложил ей войти. Всё помещение состояло из одной комнаты. Войдя, Касси увидела перед собой женщину средних лет, босую и грязно одетую. Нечёсаные волосы прядями свисали вокруг обожжённого солнцем худого лица. Она стояла у расшатанного стола и, по-видимому, была занята приготовлением к завтраку. Одну из стен этой комнаты занимал огромный очаг, в котором тлел огонь, и на горячей золе пеклись маисовые лепёшки. У противоположной стены стояла низкая кровать, на которой спал какой-то человек, должно быть хозяин дома. Он спал так крепко, что его не в силах были разбудить даже визг и крик полудюжины ребят, неумытых, нечёсаных, полуголых. Они дрались между собой и толкали друг друга, но при виде незнакомки сразу притихли и спрятались за спиной матери.
Женщина указала Касси на какую-то грубо отёсанную табуретку или скамейку; стульев в комнате не было. Касси села, и хозяйка вперила в неё пронзительный взгляд и стала с явным любопытством расспрашивать, кто такая её неожиданная гостья и что ей надо. Немного придя в себя и собравшись с мыслями, Касси рассказала хозяйке, что направляется из Ричмонда в Балтимору, чтобы проведать больную сестру, а так как она женщина бедная и близких у неё нет, то она вынуждена была отправиться пешком. Она заблудилась и всю ночь брела наугад, не зная, где находится. Касси сказала, что изнемогает от усталости и голода, и попросила покормить её, дать ей отдохнуть и объяснить, какой дорогой ей следует идти дальше. При этом Касси вытащила кошелёк, давая этим хозяйке понять, что у неё хватит денег, чтобы заплатить за всё.
Хозяйка, несмотря на свой неприветливый вид, была явно тронута этим жалостным рассказом. Она сказала Касси, чтобы та оставила свои деньги при себе, — здесь ведь не таверна, и у неё хватит средств, чтобы накормить бедную женщину, никакой платы ей не нужно.
Касси была так слаба, что у неё не было сил разговаривать. Да и кроме того, она вся дрожала при мысли, что выдаст себя каким-нибудь неосторожным словом. Но, увы, лёд был сломан, и противостоять любопытству хозяйки было уже немыслимо. Она засыпала Касси градом вопросов, и каждый раз, когда Касси колебалась или выказывала хоть тень смущения, женщина впивалась в неё острым взглядом своих серых глаз, ещё больше усиливая растерянность несчастной беглянки.
Когда лепёшки, которые пеклись на горячей золе, поспели и все приготовления к завтраку закончились, женщина стала грубо трясти мужа за плечо и крикнула ему, чтобы он поторопился. Это супружеское приветствие разбудило спящего. Приподнявшись, он уселся на кровати, обводя всё вокруг мутным взглядом. Воспалённые веки и нездоровая бледность лица указывали на то, что он ещё не отоспался после вчерашней попойки. Женщина, видимо, сразу угадав, что ему нужно, поспешно принесла графин с виски и налила ему изрядную порцию этого крепкого напитка. С явным удовольствием опорожнив стакан, муж протянул его жене, которая налила его до половины и с жадностью всё выпила. Затем, повернувшись к Касси и заметив, что по утрам никакое дело не спорится, пока не хлебнёшь спиртного, она предложила гостье последовать её примеру и, казалось, была немало удивлена её отказом.
Муж принялся неторопливо одеваться и уже почти закончил свой туалет, когда наконец заметил, что в комнате находится посторонняя женщина. Тогда он подошёл к ней и поздоровался. Жена поспешно отвела его в сторону и шёпотом принялась что-то многозначительно ему рассказывать. Время от времени они оглядывались на Касси, и та, понимая, что речь идёт о ней, испытывала непреодолимое смущение, которого по неопытности не могла скрыть. По окончании этого семейного совета женщина предложила Касси присесть к столу и позавтракать с ними.
Завтрак состоял из горячих маисовых лепёшек и холодной грудинки. Это ведь неплохая еда, а Касси после её долгого голодания она показалась вкуснее всего, что ей когда-либо приходилось есть. Да, действительно вкусна, должно быть, та похлёбка, за которую человек способен продать дарованное ему при рождении право на свободу!
