Раздался осторожный стук в дверь. Старик поднялся, возя по полу тапочками, поплелся открывать.
Он открыл дверь. На пороге стояла круглолицая, краснощекая, светловолосая женщина.
— Дедушка Габо! — вскрикнула женщина и кинулась на шею старику. — Не узнал? Я ведь Гугута!
У Габо подогнулись колени, задрожало все тело. Трясущимися руками водил он по спине внучки, ласкал ее, гладил.
— Гугута!.. Гугута!
За Гугутой стояли три черненьких мальчика, один в одного, загорелые, круглолицые, все как налитые… А за ними — их отец, тоже весь как налитой. Большое четырехугольное скуластое лицо. Кепка со вздернутым вверх козырьком, не охватив всей головы, улеглась на макушке. Отец улыбался вместе с детьми. И черные четырехугольные его усы растянулись до ушей. Гугута представила дедушке все свое семейство.
Габо пригласил их в комнату, засуетился.
«Бог ты мой, Гугута приехала», — бормотал он про себя и на скорую руку накрывал стол. Завтра придет он в парикмахерскую и скажет: Гугута приехала!
Гугута приехала! — завтра весь город узнает об этом.
А Гугута тем временем достала из чемодана хлеб домашней выпечки «шотис пури», крутые яйца, вареную курицу. Давно притихшая комната Габо ожила, зашумела. На радостях старик никак не мог усидеть на месте, вертелся, суетился, ласкал то Гугуту, то правнуков. Видно было, что мальчики изрядные шалуны. Едва освоившись, они уже сцепились, пустили в ход кулаки, не давали поесть друг другу.
Отец терпел, терпел, а потом как стукнет каждого по голове. Да так, что Габо чуть не лишился чувств, но не позволил себе сделать замечание зятю.
— Они у меня, — сказал зять, — и клопа в стенке не оставят в покое.
Мальчики примолкли, успокоились и снова принялись за еду.
— Почему не сообщила, что собираешься приехать? — спросил Габо у Гугуты.
— Не знаю… Я и не собиралась приезжать… Это потом как-то надумали.
— Оказывается, замуж вышла, и дети уже у тебя… А я и не знал ничего… Разве так можно, доченька.
— Не знаю… Мама говорила, не пиши, мол.
— Почему же?
— Потому… — Гугута застеснялась, покраснела, наконец все-таки сказала: — Если, говорит, узнает о твоем замужестве, денег больше не будет присылать.
— Эх, как могла она сказать такое… На кой черт мне эти деньги, все, что видишь здесь, все твое, доченька. Мне-то ведь на два дня жизни осталось, какого же дьявола держаться мне за все это… Или в могилу с собой тащить?
До конца завтрака зять еще раз отлупил детей, еле унял их. Потом все встали, Гугута попросила деда повести их по городу, сказала, что ей надо сделать кое-какие покупки. Старик сменил одежду (надел железнодорожную форму) и пошел впереди внучки и зятя. Мальчиков оставили дома. Строго-настрого наказали им ничего не трогать, вести себя смирно, не устраивать беспорядка, а то, мол, худо вам будет…
И мальчики остались в комнате одни. А взрослые ушли в город сделать кое-какие покупки.
6
Вечером вернулись домой усталые…
Мальчики на славу поработали за день. Габо не узнал свою комнату, так она была разорена и разгромлена. Все переломали, перемешали, перевернули вверх дном. Выбили стекло в окне, разбили графин, пол залили водой. Обшарили ящики шкафа, раскидали по мокрому полу разные бумаги, письма, карточки, вилки и ножи, тарелки… Сами тоже вымазались, перепачкались. Разодрали друг на друге одежду, в которую их специально нарядили по случаю поездки в город.
Старик в отчаянии опустился на стул. Гугута стала прибирать комнату, а отец набросился на детей.
Габо хотел было остановить зятя, но ничего из этого не вышло. Зять не успокоился, пока не вздул мальчишек.
Потом все как-то улеглось. Гугута накрыла на стол, сели ужинать.
— Дедушка, если все это мое, — нерешительно начала Гугута, — тогда… Тогда мы кое-что, сколько осилим, заберем с собой…
— Твое, дочка… Сказал ведь, что твое…
Гугута многозначительно посмотрела на мужа: вот мол, тебе, а ты еще не верил, что старик правду говорит.
Габо пил чай и смотрел на Гугуту. В этой полной, сильной, краснощекой женщине он искал свою маленькую Гугуту, красивую, беленькую Гугуту. На миг у него даже появилось сомнение, может, это не она, но старик сразу же отбросил эту мысль. Конечно, это была Гугута, только она очень изменилась. Повзрослела, пополнела. Выражение ее глаз не узнал старик, целый день думал он об этом и только сейчас догадался: во взгляде Гугуты пряталась незнакомая ему жадность. Только одни волосы остались прежними, светлые, блестящие волосы.
