— И тяжело ранили? Где он? — шепотом спросил Алексей.
— Не знаю. Он говорит «пустяки». Хороши «пустяки»! «Скорая» увезла. Зашивать бу-у-удут, — жалобно прошептала Зорица, всхлипывая и утирая слезы.
— Успокойся, Зорица, ничего с Аркашей не случится. Организм у него железный. Все будет хорошо. Возьмите себя в руки, вы ведь сильная девушка. Вытрите глазки, улыбнитесь и расскажите мне все по порядку.
— Дура я, сама не знаю, чего плачу. Аркаша тоже говорил, что русские коммунисты железные... — Она встала, решительно тряхнула головкой, посмотрела на висевший на стене портрет Аркадия в офицерской форме, улыбнулась, и вскоре ее горячий шепоток зажурчал, точно какой горный ручеек.
Из ее рассказа Алексей понял, что Аркадий спас его в последнюю минуту и был ранен, что Драгутин и Зорица принесли его, Алексея, в эту комнату и ничего не сказали о нем полиции, которая вскоре прибыла по их вызову. Аркадий показал, что, выходя из ресторана, услышал крик о помощи. Подумав, что грабят или насилуют кого-то, не имея при себе оружия, он схватил резиновую дубинку и кинулся вниз на берег. И после непродолжительной схватки был ранен ножом в бок. Полиция на берегу никого не обнаружила. Нашли только карбидную лампу. Утром они опять приедут.
Внизу послышался шум автомобиля. Хлопнула дверь, донеслись какие-то возгласы, разговор, снова шум мотора и шаги поднимающегося по лестнице человека. Настороженное лицо Зорицы вдруг посветлело, глаза засияли радостью, она вскрикнула, опрометью кинулась к двери и распахнула ее. На пороге стоял Аркадий и широко улыбался.
— Ну вот и все. Зашили, заклеили пластырем и отпустили на все четыре стороны. Как Алексей Алексеевич? — И, увидев, что Хованский смотрит на него и тоже улыбается, спросил: — Как себя чувствуете?
Чувствовал Алексей себя так, словно его били, мочалили, трепали. Он с трудом шевелил языком, а поднять руку стоило уже невероятных усилий.
— Мне нужно с часик полежать, — сказал он.
— И рюмку доброго коньяка! Зорица, притащи-ка нам, пожалуйста, бутылочку «Мартеля». Я тоже хвачу рюмаху.
...В десять утра Алексей, как обычно, был уже у себя на работе в кабинете фирмы, хотя это стоило ему невероятных усилий. Около двенадцати позвонила Ирен.
— Алексей Алексеевич, миленький, вы не очень заняты сегодня вечером?
— Не очень, Ирина Львовна, и если ваш субботник состоится, я с удовольствием, если, конечно, Людвиг Оскарович здоров и не будет, как вчера вечером, занят.
Наступила пауза. Не предвидя такого оборота, Ирен, видимо, растерялась.
— Ах, миленький Алешенька, простите, но Людвиг ушибся... одну минуточку...
— Здравствуйте, Алексей Алексеевич! — послышался голос Берендса, — честь имею, мое почтение.
— Здравствуйте, Людвиг Оскарович! Как же вы так неосторожно?
— День добрый, день добрый! Вот, на правах сильного отобрал у проказницы трубку. Хе-хе-хе! Отправляйся в путь с сатаной, но хвоста его не выпускай, — говорит народная мудрость. Хе-хе! Мне придется на недельку-другую уехать, ничего не попишешь, дела...
— Как не понять, — с иронией в голосе заметил Алексей и подумал: «А ты, братец, здорово раздражен и напуган и не умеешь скрывать своих чувств».
— Ну а мадам сердится, ушибленным меня обзывает. Все шутит! Хе-хе! Красив попугай, да косноязычен... Приятно было с вами поговорить, надеюсь, скоро увидимся.
— Обязательно. В прошлый раз у нас была такая приятная встреча, до свидания! — и повесил трубку, представив себе, как Берендс накинется на Ирен, понимая, что провалился окончательно. Канарис за такой промах не погладит по головке.
Мысли Алексея тоже путались, начался озноб, видимо, «купание» не прошло даром.
Ночью в тяжелом состоянии его увезли в больницу. Врачи обнаружили пневмонию, потом начался процесс в легких, и его отослали надолго в санаторий. В санатории Алексей читал газету «Политика», в отделе происшествий нашел заметку.
«12 января неизвестными преступниками убит тремя выстрелами в спину господин Г... полиции пока еще ничего не удалось обнаружить...»
Погиб Иван Абросимович, добрый товарищ, опытный руководитель. Регулярная связь с Центром оборвалась. Восстанавливать ее в сложившейся напряженной обстановке было не только сложно, но и чрезвычайно опасно.
