— Вы сами виноваты в том, что меня посадили, — неопределенно произнес Блаудис.
— Ну ладно, ладно. Говори: кто остался у тебя верный из людей? Только не скажи случайно, что у тебя верный Николаев.
После недолгих препирательств Блаудис на клочке бумаги записал адреса и фамилии двух человек, сказав при этом, что эти люди верные и надежные, но очень старые и, может быть, уже умерли.
— В английском банке у тебя вырос немалый счет, — многозначительно заметил Околов. — За вранье его могут ликвидировать. Подумай, не найдется ли кто помоложе из людей.
Услышав о фунтах стерлингов, Блаудис даже выпрямился, икнул, и Околову показалось, что глаза его блеснули.
— Я сам бы помог, но за мной наблюдают. Мне придется доложить, что встречался с вами.
— Вот завтра вечерком и доложишь, — засмеялся Околов.
— Ну хорошо, — прошептал Блаудис. — А денег вы мне привезли?
— Пусть вам Кучеров носит золото, — фыркнул Околов. — А вы уж, Петер Янович, сперва дело делайте, а потом будем расплачиваться. К вам придут люди, старайтесь устраивать их. Как у вас дома? Все благополучно?
— Домик отдельный. Жена. Но заходят... У меня останавливаться нельзя, — неопределенно тянул Блаудис.
— Как люди на вашем складе настроены? — поинтересовался Околов.
— План по реализации выполняем, — с достоинством ответил собеседник.
— А как же готовитесь к войне? — перебил его Околов.
— Вот пробная мобилизация идет. Проверка боевой готовности молодежи.
— И что же, все надеются немцев победить?
— Нам чужой земли не надо, а своей и пяди не дадим, — тихо пропел Блаудис.
Так они проговорили еще с полчаса; на прощание Блаудис попросил Околова запомнить для английской разведки несколько бессмысленных слов. Околов сразу понял, что это какой-то код.
На том они и расстались. И менее чем через час «два туриста» уже сидели в купе пассажирского поезда, который вез их в сторону Москвы. Лежа на верхней полке, Околов старался заснуть и в сотый раз ставил себе вопросы: «Обманул ли Блаудис? Можно ли на него положиться в дальнейшем?» И, не придя ни к какому выводу, успокаивал себя: «Ответы на вопросы и код покажут. А мужик он умный и волевой. И все-таки надо послушать его совета, сойти с этого поезда и пересесть на другой».
Он, конечно, не знал, что Блаудис в ту же ночь сидел в отделении ГПУ и рассказывал о своей встрече с каким-то человеком и описал его портрет. Он высказал предположение, что этот неизвестный был одет по-дорожному и, вероятно, уехал на поезде. А ближайший поезд отходил на Москву. На Курском вокзале Околова и Колкова поджидали чекисты. Но и на этот раз им не удалось обнаружить «пассажиров». В Воронеже Околов вдруг разбудил Колкова, и они сошли, чтобы посмотреть места, где родился Околов и служил жандармским офицером его отец.
Москва встретила путешественников неласково, промозглой сыростью и холодом. Сдав ненужные вещи в камеру хранения Курского вокзала и закупив продукты, в тот же день они выехали в Минск.
Поезд прибыл вечером. Решили идти тем же путем, по которому пришли из Польши. Не без труда отыскали место, где было спрятано оружие, и двинулись дальше уже по лесу. Идти было трудно и страшно, очень страшно! Шли как на смерть. Шли молча, под дождем, по ночам, как побитые собаки, не глядя друг на друга, каждый думал о своем. Границу пересекли в районе Ракова на пятые сутки, но вздохнули свободно лишь тогда, когда наткнулись на табличку с польской надписью на заборе околицы какой-то деревеньки.
Так бесславно закончился их вояж на родину, поход «честного и неподкупного аскета» и дерзновенного «казака-правдолюба».
