— Уехали в Германию! — Павский подчеркнул слово «Германию». — На днях прибыли в Белград как муж и жена. Вы посмотрите на нее, все такая же красавица, а он постарел.
Почувствовав взгляд, Ирен повернула к ним голову. В ее глазах что-то вспыхнуло, она улыбнулась, помахала ручкой, потом дернула мужа за рукав и указала на них взглядом.
Берендс закивал головой, зашаркал ногами. Вонсяцкий церемонно поцеловал руку Ирен и по-военному поклонился капитану. И тут же, отвернувшись, уставился на сидящую с Аркадием Поповым красавицу.
«Хоть ты и Вонсяцкий, но отбивать у Аркаши девушку штука весьма рискованная», — подумал Хованский, направляясь к Берендсу и Ирен.
— Здравствуйте, Алексей Алексеевич! — проворковала Ирен, протягивая для поцелуя руку. — Вы помните, как мы с вами познакомились? Сколько воды утекло! Это было на корпусном празднике, и мы танцевали с вами вальс, и тогда вы мне нравились... Впрочем, сейчас вы нравитесь мне еще больше. Вы настоящий мужчина! А тот — кукла! — и она бросила взгляд в сторону Вонсяцкого.
— Ну зачем вы так, Ирен, — с укоризной заметил Берендс. И осклабился, скороговоркой пробормотал: — Очень приятно, очень приятно: Здравствуйте! Мое почтение! — и все улыбался, сжимая как в тисках кисть Алексея.
«Облысел, постарел, и глаза уже не голубые, а белесые, но сила не поубавилась!» — отметил Алексей.
— Алексей Алексеевич, миленький, вы обязательно к нам придите, мы остановились в «Экзельциоре». Завтра же, и все расскажете, как вы, где вы и что вы... А, Боречка, здравствуйте! Почему вы опоздали? — Она уже протягивала руку подошедшему к ним щегольски одетому худощавому блондину с испитым лицом и вялыми жестами. — Вы незнакомы? Хованский! А это наш дорогой Боречка Каверда, герой и мученик!
«Так вот ты какой! — подумал Алексей. — Террорист! Несуженый Гаврила Принцип![26] Ты убил Войкова, благороднейшего, честнейшего человека! И. не по своему почину! Ты не герой, а послушное орудие. И ты это понимаешь!» И вспомнил, как в 1926 году, проезжая через Варшаву, побывал у Войкова, умного, обаятельного, проницательного Петра Лазаревича, советского дипломата.
Каверда скромно и даже как-то боязливо поклонился, тихо что-то пробормотал, потом сделал неопределенный жест и направился к Вонсяцкому, который внимательно слушал взявшего его под руку человека с энергичным лицом.
— Кто это? — спросила Ирен, обращаясь к Хованскому.
— Не имею понятия. Я попал сюда случайно.
— Это Столыпин, сын убитого министра, — сказал Павский, который все это время не сводил глаз с Ирен. — Алексея Алексеевича не спрашивайте, он даже о Вонсяцком ничего не слыхал!
— Интереснейшая судьба и романтичная...
— В романе Брешко-Брешковского, — вставил, улыбаясь, Берендс.
— И романтичная, — повторила Ирен. — Представьте себе: вдова короля кофе в Бразилии, выйдя утром прогуляться по парку, вдруг обнаруживает лежащего без сознания молодого красавца с кровавой раной на груди. Придя в чувство, он рассказал, что его преследовала банда индейцев. Спасаясь от них, раненый перелез через стену ее сада и потерял сознание, и сейчас уже сам не знает, не попал ли он в волшебное царство и не фея ли она? Вот так охмуряют молодых женщин гвардейские офицеры!
Павский хотел что-то добавить, но промолчал.
— И эта старая дура, — не меняя интонации, продолжала Ирен, — ему поверила, вышла замуж и дает на карманные расходы миллион долларов в год! Вот он и бесится!
— Но говорят, она к делам его на пушечный выстрел не подпускает, — заметил Павский.
— Он делает и много хорошего. В Париже открыл лицей, взял на свое иждивение и взимает за это плату — один франк в год! Красиво и благородно! — Берендс сощурился в сторону входных дверей.
— Приезжая в Париж, Вонсяцкий везет с собой из Америки лимузин, причем такой, что даже видавшие виды парижане ахают при виде машины, а личным шофером нанимает князя или великого князя, — бросил едко Павский. — Фанфаронада!
— Ха-ха-ха! А его история с охотой на львов в Африке?
— Я ничего не слыхал, — пожав плечами, сказал Алексей, хотя все это отлично знал. И, проследив взгляд Берендса, увидел, как входит в зал Карл Краус, шеф заграничного отдела немецкой контрразведки, службы национал-социалистской партии, под руку с пышной блондинкой.
