Девять долгих лет я жила этой мыслью! Девять лет я смотрела на это как на самую большую и самую несбыточную моя мечту! И вот, как почти всегда это и бывает, когда я уже практически окончательно похоронила эту мечту в самом тайном уголке своей Души, судьба дала мне понять, что мечта моя легка, доступна и… сбудется. Прямо сейчас.
Фантастический момент: полтора часа езды на машине, и я попаду в храм. Не настоящий. Выдуманный. Сооружённый на время в видавшем виды дворце культуры времён апогея«развитого социализма», но…истинный для всех нас, собирающихся там.. Был конец марта, но было холодно. Белая машина, везущая нашу небольшую группу, тихонько катилась по скользкой похрустывающей дороге. Вдруг навстречу ей непонятно откуда вырулила другая, не то красная, не то чёрная. И возникла странная ситуация: некоторое время две машины, словно бы специально выбрав для своего передвижения траекторию двух отрезков, неизбежно стремящихся к соединению в одной точке, стремительно приближались друг к другу. Я сидела на заднем сидении, меланхолично глядя в лобовое стекло. «А вдруг машины и вправду столкнутся? – думала я. Замечательная будет штука! Сейчас мы все тут разобьёмся вдребезги, и я погибну, не доехав до цели всего несколько километров. И это будет означать, что в ближайшем воплощении Душа моя опять реинкарнирует в каком ни будь христианском государстве с его странной религиозной идеологией, с его «чертями», «порчами», «сглазами», «искушениями бесов» и «концами света». И придётся начинать всё сначала. Или – самое страшное – Душа моя забудет свои искания и поверит во всю эту галиматью. И тогда действительно произойдет «конец света». Мой личный, персональный.» Что самое интересное, было совсем не страшно. Перспектива возможной боли предпо- лагалась, но не тревожила вовсе. Одним словом, тела было не жалко, было пронзительно жалко Душу. Странно…это было совсем не похоже на меня в реальной жизни. Я посмотрела на своих попутчиков. Они мирно спали. Возможно, шофер тоже задремал или впал в забытье, как это иногда случается на долгих дорогах; в любом случае, я понятия не имею, почему мы так ехали.
«Но есть же Бог на самом деле! – вдруг подумала я. Не может быть, чтобы всё так закончилось! Бессонные ночи, слёзы, молитвы… Мой «Буддийский Цикл», (тогда ещё только зарождающийся)… А он сидит там и ждет. Мой Учитель. Ещё не встретившись со мной, и более того, даже не догадываясь о моём существовании. Просто сидит и ждёт всех нас. А мы стекаемся к нему, как многочис- ленные металлические шарики к большому магниту». В этот момент наша машина, почти поравнявшись с той, что ехала ей навстречу и, словно бы очнувшись от оцепенения как некое живое существо, вдруг резко её обогнула. Девушка, мирно спавшая на переднем сидении проснулась и спросила, что произошло. «Уже ничего, - ответил водитель. Можешь спать дальше».
Мы приехали и вошли в зал. Было слишком мало мест и слишком много народа. Я не говорю о том, что все кресла были заняты, были заняты также проходы, на которых, расстелив небольшие коврики, целые группы людей усаживались в «позу лотоса». А те, кто по причине своего опоздания не нашёл уже больше никаких сидячих мест, просто стояли, прижавшись к стенеОнитак и простояли до конца лекции. Все 4 часа(!) Люди, встречающиеся там видимо не первый раз, узнавали друг друга, махали друг другу руками, самые «отважные» уходили со своих мест и перемещались к друзьям. Кто-то умудрялся обняться и поцеловаться: давно не виделись. Постепенно я начинала понимать, что здесь собрались люди не только из области, и даже не только из России. Была отчетливо слышна английская и украинская речь. Кажется, из Польши была целая делегация. Одним словом, прибыло много людей, которые ездили за ламой всюду, куда они только могли ездить. Неожиданно голоса стихли, и на сцене показался лама. Какая-то пожилая женщина, сидящая в первом ряду встала с места и, взметнув руки к потолку, издала дикий экстатический возглас. Лама комично сморщился, втянул голову в плечи и, покраснев до кончиков ушей спрятался за занавес. «Зачем вы меня так пугаете, - смеясь, говорил он, - мне теперь и выходить-то страшно! И, видимо обращаясь к новичкам, - Не подумайте только, что такой тип поведения характерен для нашей школы. Это вовсе не так». Он говорил по-английски. Затем, выйдя из своего «убежища» он взобрался на стол, стоящий на сцене и уселся там, свернув ноги калачиком. Рядом с ним сел переводчик. Лама совсем не был тибетцем. Он был датчанином. Высокий и сильный, с улыбкой американского героя, он совершенно не вписывался в сложившейся в сознании европейца стереотипический образ ламы. Но это лишь добавляло оригинальность складывающейся ситуации. К тому же, я уже знала его заочно, по книгам. В принципе, живой он не очень отличался от того вымышленного персонажа, который мне рисовало воображение. Он был даже лучше. Некоторое время лама излагал теорию буддизма. Затем – отвечал на вопросы. Он был кем угодно, только не классическим священником.
