- Я готова, - раздался твой голос за спиной.
Мы вышли в коридор и направились к лифту. Ты молчала, глядя прямо перед собой, и я рискнула сделать еще один шаг:
- Предлагаю очередную литературную дискуссию провести за ужином.
- Спасибо, Елена Сергеевна, - ты виновато взглянула на меня. - Я не голодна.
Но твой живот предательски выдал себя громким и переливчатым урчанием. Глядя на твое смущенное лицо, я вопросительно подняла бровь.
- У меня нет лишних денег.
- Вот уж не думала, что плачу подчиненным недостаточно.
- Нет, просто я... Мне нужно было их потратить...
- Что ты скажешь, если я тебя угощу?
- Нет, нет, что Вы!
- А почему? Ты расскажешь мне о своих новых литературных находках. Брось, считай это компенсацией за прошлый проигранный спор.
Говоря это, я потихоньку тянула к ресторану неподалеку.
- Проигранный?! - вспыхнула ты. - Да ведь мы так и не пришли к однозначному ответу!
И я поняла, что выиграла этот раунд.
Я тебе нравлюсь?
В ресторане почти не было народу. Мы расположились за столиком у окна, и я предложила заказать вино. Уговорить тебя на бокал оказалось довольно трудно.
- Это что, принципиальная позиция? - спросила я, наблюдая, как ты пытаешься справиться с раздражением, комкая в руках салфетку.
- Да. Я против алкоголя, - морщась сказала ты.
- Закажем сок или чай? Выбери. Если хочешь, я тоже могу отказаться от вина. Устроим безалкогольный вечер.
Ты благодарно улыбнулась. Подошел официант.
- Что ты будешь?
- Яблочный сок.
- Пожалуйста, моккачино и яблочный сок. А еда?
Судорожно уткнувшись в меню, ты, похоже, пыталась найти что-то недорогое. Я не могла перенести, что моя спутница чувствует себя неловко, поэтому спросила:
- Любишь рыбу?
- Да.
- Тогда предлагаю подкопченное филе лосося на картофельном пюре с соусом из икры. М? Проверенный вариант.
-Звучит очень аппетитно, - кивнула ты смущенно. Я передала официанту меню и снова повернулась к тебе.
- Ну-у-у... Продолжай, ты там что-то доказывала мне у входа про Льюиса Кэрролла и его "Алису".
- Вы знаете, что по одной из версий его считают Джеком Потрошителем?
- Знаю. Но я нисколько не согласна с этим, - я покачала головой.
- Почему? Ведь исследователи пишут о том, что Кэрролл рассказывал в своем дневнике о каком-то грехе, а после смерти писателя, семья уничтожила эти записи. Может, именно в этом он признавался там?
- Это полный абсурд. Ты книгу Уиллиса-то читала? С тем, какие он подбирает предложения, можно "Войну и мир" заново переписать.
- Но... Ведь Кэрролл действительно любил ребусы, почему бы ему не использовать анаграммы в "Алисе"? - нахмурилась ты, сосредоточенно соображая, какие еще аргументы привести.
- Может быть, ты помнишь о том, что Потрошителя считали человеком сведущим в анатомии? - спросила я ласково. - Конечно, Кэрролл был, мягко говоря, со странностями. Но я не думаю, что он развлекал себя расчлененкой. Он же эстет был. Любитель девичьих прелестей.
- Ну, а как же грех, который он носил в себе всю жизнь? И жил он как раз в том районе... - ты с надеждой взглянула на меня.
Я в очередной раз столкнулась с тем, как в тебе одновременно с образованностью и живым умом, встречаются наивность и глупость. Но в то же время ты была искренней со мной. Не изображала, не строила из себя - тебе действительно было интересно говорить об этом.
Я хитро улыбнулась и взглянула на тебя:
- Ну? Кончились аргументы? Всё-таки ты порой такие глупости говоришь.
- Я?!
- Угу. Ты.
- Знаете, Елена Сергеевна, злых людей никто не любит!
- А я злая?
- Вы? Вы - недолюбленная! Вот! - на этой фразе я развеселилась не на шутку. Положив подбородок на сплетенные пальцы, я обратилась к тебе:
- Так интересно, расскажи еще о моих детских травмах.
Твое лицо покрылось пятнами, глаза были опущены, губы сжаты. Я протянула к тебе руку, но в этот момент официант принес нам заказ.
- Приятного аппетита!
- Спасибо.
-Эй, - обратилась я к тебе, осторожно касаясь твоей ладони, лежащей на столе. - Хватит так серьезно относиться ко всему. Неужели я действительно кажусь тебе такой злючкой? Мы ведь не на работе.
Ты посмотрела на меня, потом на мои пальцы, лежащие рядом с твоими, и вздохнула:
