Шурочке нравилось, что Леонидов по-прежнему шутил и был явно приветлив. Она заварила чай, аккуратно поставила чашки, разложила на тарелки принесенную еду. Леонидов ел, как всегда, аппетитно, временами закрывая глаза и урча от удовольствия.
— Ну, кажется, все, сдаюсь! — сказал он, откинувшись на спинку стула, едва не развалив его. — Вот и мебель пора бы сменить. Не пойму, отчего я не сделал этого раньше? Все следует делать вовремя.
А Шурочка уже не слушала его. С тряпкой в руке она проворно передвигала диковинные заморские вещицы, расставленные в комнате на стеллажах, секретере, письменном столе. Леонидов расхаживал по комнате с сигаретой и сдерживал Шурочку, просил бросить эту возню с пылью и хламом, предлагая послушать лучше новые диски и хотя бы немного отдохнуть. Но Шурочка продолжала свое дело, сбегала в ванную за тряпкой и стала протирать пол.
Квартира после уборки преобразилась. Все как будто было таким же, на тех же местах стояла мебель, точно в том же порядке были расставлены привезенные из-за рубежа сувениры и висели на стенах многочисленные фотографии, но во всем ощущалась какая-то торжественность, и воздух словно стал прозрачнее, свежее. А Шурочка уже стояла в коридоре, заглядывала в зеркальце и поправляла волосы под замшевой шляпкой. Ее глаза сверкали таким задором, как будто и не остался позади длинный рабочий день. Леонидов с нежностью поцеловал Шурочку в щеку, и она припала на какой-то миг к его груди, потом вдруг отстранилась, помахала пальчиками, затянутыми в лайковую перчатку, и исчезла за дверью. Одиноко стало в комнате. Словно и не приходила Шурочка, хотя все вокруг напоминало о прикосновении ее быстрых и умелых рук.
Леонидов посидел неподвижно за письменным столом, глядя на увеличенную фотографию Белых камней, недавно присланную Александром. Тоскливое чувство одиночества овладело им.
Магда!.. Вот единственный человек, единственная женщина, которая по-настоящему волнует его и может заполнить эту пустоту. Именно Магда — то совершенство, которому должно служить всю жизнь. Во всем этом Леонидов не мог признаться до поры даже самому себе, хотя, как понял теперь, боготворил Магду с того дня, когда увидел ее впервые. И еще он вывел для себя печальное заключение: чем старше становится человек, тем взыскательнее он в выборе любимой женщины, несмотря на то, что забывает при этом о гаснущих год от года своих собственных достоинствах. Ну чем не прекрасны, каждая по-своему, Шурочка и Лиза? Возможно, они и любят его, и относятся к нему с бесконечной преданностью, однако ни с той, ни с другой он не смог бы соединить свою жизнь. И то, что Леонидов встретил такую женщину, как Магда, представлялось ему чудом. А ведь мог и не встретить!.. Но — Александр!.. Он, как представлялось Леонидову, был не столько преградой, сколько запретом. Да, переступить через это Леонидов не может и поэтому будет смирять свою страсть, будет держать свое светлое и сильное чувство к Магде в том самом уголке души, где образовалась ноющая пустота одиночества. «Очень даже мелодраматично, — подумал Леонидов, — но от этого никуда не денешься. Это так!..»
* * *
В мае Магда и Александр получили письмо от Шурочки. Сам по себе факт получения письма от нее для Дубравиных был неожиданным. Шурочка только раз, около года назад, прислала о себе маленькую весточку и надолго умолкла. И вдруг пришло объемистое, в несколько страниц, письмо, которое немало огорчило Магду и Александра. В самой первой строчке Шурочка сообщала о том, что у нее случилось большое горе. Евгений Семенович Леонидов в тяжелом состоянии находится в больнице, у него — инфаркт. Шурочка писала, что все последнее время у Евгения Семеновича было много неприятностей, но самым большим ударом для него явился уход Ирины к матери. Он так сильно любил Ирину, отдавал ей всего себя, а она предала его в самый трудный момент. В последнее время Ирина запустила учебу, отец строго взыскивал с нее за это, что, разумеется, пришлось не по нраву ей. Да и одеть он не мог ее толком, чем тоже очень терзался. Евгений Семенович пошел даже на то, что продал машину. Хотел поправить свои дела, обиходить дочь и получить возможность спокойно писать свой роман, а из всего этого вот что получилось: потерял Ирину и сам угодил в реанимацию. Машину же продал за бесценок, наживаться не умел. Из письма было ясно, что Шурочка делает все, чтобы облегчить участь Леонидова. Каждый день ходит в больницу, все свое свободное время дежурит около него. Так она решила поступать до тех пор, пока Евгению Семеновичу не станет лучше. В этом она видела свой долг перед самым любимым и дорогим для нее человеком. А там, после выздоровления Леонидова, во что она твердо верила, пусть будет как будет. Возможно, он и не любит ее вовсе, и в этом случае они расстанутся навсегда. Еще Шурочка просила совета у Магды: правильно ли она поступает и как ей держаться по отношению к Лизе, которая дважды навещала Леонидова?
